Блог Бабы Яги. Темная сторона - Натали Смит
Следующие несколько часов мы болтали обо всем на свете, мастер делал своё дело, Исчадие иногда шипел от боли. И всё было как-то правильно, нормально, что ли, обычный вечер в моей странной жизни. Никаких натянутых диалогов и неловких пауз. Маркус оказался приятным собеседником, несмотря на то, что я, бывало, долго подбирала слова — сказывалось отсутствие разговорной практики. Бальтазар был прав — я совсем одичала, закопалась в учёбу и сказочную работу, с этим необходимо что-то делать. Так что я совершила необдуманный поступок.
***
В номер мы вернулись под утро. Изумруд встретил нас неодобрительным взглядом, отвернулся и дальше спать, Тихон зевнул и скрылся в гардеробе — у него там комнатка, — а мы сели на балконе встречать рассвет.— Скучал, — пискнул Супчик и уткнулся мне в шею.
Пальцы привычно почесали маленькое тельце. Я чувствовала его скрытую мощь, она покалывала на кончиках пальцев, вспоминала его крылья поддержки, когда силы Лукоморья изменяли меня и он без оглядки нырнул в этот атомный реактор за мной. Посмотрела на свернувшегося клубком Бальтазара. Он уже спал и снова, как каждый день до этого, вздрагивал. Видения его не из приятных, и всё, что я могу, — взять его на руки, гладить и говорить, что я рядом, что он жив. Ушко с зарубкой-отметиной дёргалось из стороны в сторону, на внутренней его части теперь изображение молнии. И он снова бормочет что-то на неизвестном языке.
Тьма настырно цеплялась за небо, не желая сдавать позиции, с пляжа доносилась музыка, но уже какая-то ленивая — дискотеки затихают до следующей ночи. Нежные лучи утреннего солнца только-только набирают силу, разбавляя абсолютную черноту, но ночь уже отступает под напором светила, растворяется, меняет цвет. Розовый свет нового дня рассыпал искры на морской глади, жёлтый диск показался над горизонтом. Я поморщилась от неприятных ощущений на лопатке — там красовалась татуировка: кошачья лапа с зажатой в ней молнией.— С днём рождения, Ягуся, — муркнул кот, приоткрыв один глаз.
Заметка из отпуска № 3
— Кощей купил деревню, — будничным тоном сообщил мне Черномор, отвернулся и снова рявкнул на бойцов, чтоб не отлынивали, а то «как девки на ярмарке». Понятия не имею, что это значит, но явно нечто обидное — богатыри принялись друг друга колошматить с удвоенным рвением.— Кощей... что?— Деревню Косые Ложки купил.
Я подобрала упавшую от удивления челюсть. В Гниль-нога мы мелких горынычей встретили, а в Косые Ложки ещё не наведывались. Чем примечателен этот населённый пункт и что задумал Бессмертный? Кажется, сейчас есть повод проведать и его, и деревню.
Это я удачно заглянула в Лукоморье, буквально с пляжа на пляж, души проводить, работу ведь никто не отменял. После разгрома армии захватчиков начали появляться мои «гости» из местного населения: души мужчин, женщин, стариков. По пути ко мне их теперь никто не перехватывал и не употреблял вместо еды. Хлопот прибавилось.
Бальтазар перестал кувыркаться в песке и уставился на витязя:— А так можно было?— На кой ему деревня? — дружно вопросили мы.— А я почём знаю, баба Яга. Он не шибко-то с людьми общается. — Михаил Юрьевич погладил свою седую бороду. — Я тут дозоры ставлю, покуда все целы, никто не вылазит.— Там ещё не знают, что войско полегло до последнего рядового, да и Ключа у них нет. Не убейте Казимира, не разобравшись, кто пожаловал, когда он вернётся, — попросила я.
Не «если», когда.
Над головой шелестела крона Дуба, тихо рассказывая какие-то свои истории. Правда, если бы деревья могли говорить, что бы он поведал? С самого сотворения миров стоит, наверное, и нежным росточком никогда не был. Сгусток энергии, именуемый здесь «солнцем», а в сказках — котом, содержит память несметного множества душ. Я только раз прикоснулась к нему, прося о помощи, но едва не лишилась рассудка. Не будь рядом Ядвиги, разделившей со мной напряжение... Не знаю, не думаю, что я бы справилась. Вообще туманные, обрывочные воспоминания: помню, как сквозь тело словно лава текла — так было горячо; от цепи через меня в Ядвигу и снова в цепь, помню слова, что сами слетали с губ, помню, как часть силы покидала тело и темнело сознание. А потом они ответили — все разом, и так больно стало в ушах и глазах от их ответного «да», жгло, и резало, и просилось наружу, пытаясь вырваться прочь из моей головы, разорвать оковы плоти и разлететься воплем по миру. Я зажмурилась, отгоняя воспоминания. Надеюсь, никогда больше не придётся обращаться к Источнику. Никогда.— Да уж не зашибём своего-то. Новобранцам инструкция дана — сначала рога считать, а потом бить, — успокоил Черномор, возвращая меня в настоящее. — Друг ваш, тот, что в голубей обращается — новый мастер, часто тут появляется, так же говорил. А стоит, бывает, с кошкой своей, на древо смотрит и молчит, ждёт, видать. Потом в море улетает.— Селину встретить хочет, — сказал кот.— Русалку, дочь царя морского? — удивился Черномор.— Бальтазар, не сплетничай! — цыкнула я на компаньона, тот лишь хвостом махнул на меня.— Это не сплетни.— А что тогда?— Обмен подробностями.
Витязь покачал головой:— Она рыба, он — птица, что за диво. Молодо-зелено, конечно. Они все легкомысленны и взбалмошны, девицы эти, приплывут и ну парней завлекать — глаз да глаз нужен. Эх!
Мне Селина не показалась такой глупой. Она другая, возможно, думает не так, как человек, живёт не как человек, так что с того. Мы распрощались.— Бальтазар, мне даже в голову не приходило, что она королевских кровей.
Подумать только, какое неожиданно перспективное знакомство.— Яу тоже не знал, — кот задумался. — У Морского царя их тринадцать, говорят.
А у Тохи губа-то не дура, на принцессу замахнулся.
***
Деревня Косые Ложки встретила нас полноценным КПП, будто мы между государствами, а не внутри Лукоморья. Настолько разительное отличие от Гниль-нога, что я даже опешила от неожиданности. Мы припарковали избу в лесу метров за двести до деревни, на всякий случай. Я переоделась в зелёную юбку до пят и самую простую льняную блузку, какую только нашла в магазине, прикрыла свой пугающий глаз густой прядью волос, взяла документы. Надеюсь, здесь намордник на кота не потребуют. Боюсь, так мирно, как в прошлый раз, Бальтазар подобное заявление не спустит — кротости в нём теперь ещё меньше, чем было. Высокий забор из толстых брёвен глухой стеной укрывал деревню от посторонних взглядов, за ним явственно слышался шум масштабной стройки. Массивные ворота из грубо отёсанных досок для въезда телег закрыты, небольшая дверца для пеших путников тоже. За забором сторожевые вышки с лучниками по всему периметру, нас уже взяли на прицел. Дверца открылась, вышел дюжий мужик в воинском облачении:— Чего надобно?— Добрый день. Хотим посетить деревню, купить еду и кое-какую утварь, — мирно улыбаясь, ответила я. Привратник окинул меня взглядом с головы до ног, двухкомнатного кота — от ушей до хвоста, но документы не попросил.— Деревня закрыта, никого не впускаем. Отправляйтесь в другую.— Как так закрыта, где это видано? — не понял Бальтазар. — Что вы там строите?— Приказ его светлости. Секретно.— Какой такой светлости? — уточнила я, впрочем, догадываясь, о ком речь.— Князя Андрея Бессмертного.
Второй раз за один день поражена до глубины души. Охранник безразлично смотрел на нас бледно-голубыми глазами с красными, опухшими веками. От него несло чем-то кислым и костром.— Кощея?! — выдавила я из себя.— Он не велит себя так называть. Прощайте, — и охранник потопал обратно.— Подождите, а он сам здесь?— Нет, ускакал утром.
Дверца с грохотом закрылась, мы с минуту постояли, притворяясь статуями, переглянулись и как давай хохотать, аж до слёз:— Князь Андрей, — ухихикивался кот.— Его светлость, — поддакивала я.— Какой откат по карьерной лестнице, из царя в простые князьяу!
Шутки шутками, а с какого перепуга царь пустоши вылез к нам, объявил себя князем и бес знает что творит с деревней? Как это возможно — купить людей вместе с их жильём? Не во времена крепостничества живём. Можно слетать к Соловью расспросить, но мне неохота. Охрана деревни тоже примечательна — это не мужики от сохи, а специально обученные воины. Подозвала ступу, и мы взлетели над Косыми Ложками.
Ничего ужасного, на самом деле, за забором не происходит: народ снуёт туда-сюда, куда ни кинь взгляд, что-то пилят, строят, кнутами никого не бьют. Как говорится: никогда такого не было, и вот опять — ничего не понятно. Лучники заметили нас, и полетели стрелы. Не долетели, но моя тёмная половина сразу возмутилась:— Может, парочкой молний их угостить?— Окстись, безумная! — покосился на меня компаньон. — Народ чем виноват?
И то правда. Напишу я лучше Кощеюшке, расспрошу, как живёт, что удумал.
***
Два с половиной месяца прошло, как Каз ушёл. Черепа его
