Джеральд Старк - Заложники Рока
— Этого не случится. Послушай, я все рассчитал… — возразил Блейри, стараясь, чтобы голос его звучал со всей возможной твердостью. Раона прижала палец к его губам, прервав на полуслове.
— Так может случиться. Допустим, ты расстроишь планы Драго относительно внешнего мира, но — вслушайся в мои слова: он не простит тебе такого оскорбления… пока жив. Драго зажился на этом свете. Если его вдруг убьют… ночью, предательски, и сделают это аквилонцы… то почему бы не прийти к власти новому Князю? Например, тебе. А вот аквилонский принц будет, безусловно, полезен нам живым. Здесь, в Рабирах.
— Во имя Темного Творения! — вскричал пораженный Блейри. — Прикончить Драго… Занять его место… Удерживать в заложниках наследника короны… Нет, это невозможно! Венец Рабиров не признает меня… Признайся, ведь на самом деле ты не этого хочешь?..
Но упрямая девица из рода Авинсаль добивалась именно того, о чем говорила. И спустя какое-то, весьма недолгое, время Блейри стало казаться, что сия мудрая мысль всегда принадлежала ему. Новый замысел, когда он делился им со своими соратниками, уже не казался ему неосуществимым.
А стряслось то, о чем даже помыслить никто не мог — в настолько неожиданную сторону повернули события.
Из болтовни с рыжей аквилонкой Меллис да Греттайро узнал о намерении прибывших из Тарантии гостей провести в Лесах некий колдовской ритуал. Для действа им требовалось уединенное место и ночь полнолуния. Обстоятельства складывались как нельзя лучше — после бесед с людьми Драго покинул поселок на озере Рунель, став временным лагерем неподалеку, а самонадеянный мальчишка-принц вкупе с дружками отправился ворожить на Холм Одиночества, возвышенность в четверти лиги от Рунеля. Сообщники Блейри бдительно следили за обеими поселениями, выжидая нужного момента, и, не вмешайся в свару Солльхин, замыслы дуэргар уже к утру завершились бы полным успехом.
Солльхин Безумную не раз предупреждали: привычка совать нос в чужие дела не доведет до добра. Не появись она в самый неподходящий момент, может статься, все пошло иначе, и прекрасно продуманный план не обернулся бы пожаром и кровавой бойней. В княжеской ставке телохранители Драго насмерть сцепились с дуэргар, и сражающиеся едва не истребили друг друга. Что же до происшествия на Холме Одиночества… До сих пор, вспоминая ту злополучную ночь, Блейри скрипел зубами от досады и унижения. Как он веселился, из укрытия наблюдая за аквилонскими дворянчиками, играющими в Высокую Магию! А высокая магия неожиданно для всех — в том числе, кажется, и для самих аквилонцев — оказалась подлинной, и забава сменилась кошмаром.
К своему стыду там, на холме, после поединка с Солльхин, окончательно утратившей остатки своего невеликого разума, впервые в жизни Блейри хлопнулся в самый натуральный обморок. Придя в сознание, он обнаружил себя под замком в винном погребе Рунеля, в компании дюжины недоумевающих, растерянных и до полусмерти напуганных сородичей. Прихвостни аквилонского принца швырнули в подвал всех, кого им удалось отыскать в окрестностях Холма, в сгоревшем лагере Драго и на берегах озера, не без основания рассудив: большинство из застигнутых во время нападения наверняка будут относиться к дуэргар.
Собратья по несчастью не могли рассказать своему предводителю ничего существенного. Их всех внезапно охватила жуткая слабость, сменившаяся полным беспамятством и бессилием. Многие по-прежнему жаловались, что не способны удержаться на ногах и больше всего хотят спать. Блейри и сам чувствовал себя не лучшим образом, однако понимал — оставаться в плену нельзя. Как только паника наверху стихнет и люди вспомнят о своей добыче, наследник рода да Греттайро может с уверенностью считать себя мертвецом.
Ужас заточенных в подвале дуэргар усилился, когда выяснилось: никто из них не в состоянии прибегнуть к привычным с детства чарам — навести морок на охранявших дверь караульных и вынудить их отпереть замки. К тому же вскоре кто-то обратил внимание, что знаменитые гульские клыки и когти, неотъемлемый отличительный признак обитателя Забытых Холмов, почти у всех начали шататься и выпадать.
Более боязливые решили, что их ожидает скорая и жуткая кончина, в приближении которой они дружно и бессвязно винили да Греттайро. Один из малодушных крикунов распалил себя до того, что бросился на вожака дуэргар с кулаками. Он не рассчитал своих скромных сил. Блейри прикончил его — хотя и не без труда, и то был последний раз, когда ему пригодились данные от рождения когти в подушечках пальцев. Сила вкупе с убеждением позволила ему восстановить пошатнувшийся авторитет… но подвальная дверь оставалась накрепко запертой, а поиски потайных ходов не увенчались успехом.
Спасение явилось, откуда не ждали и тогда, когда отчаялись самые стойкие. В неурочный предутренний час снаружи приглушенно лязгнул засов. Блейри не поверил своим глазам, узрев на пороге узилища порядком потрепанную девицу Авинсаль и нервно озирающегося Хеллида у нее за плечом.
Приглашать дважды никого не требовалось. Под прикрытием рассветного тумана недавние пленники спешно покинули Рунель и спустя колокол были уже далеко.
23–27 день Первой летней луны.
— …А я говорю: им досталось еще похлеще нашего! Все еще можно обернуть в нашу пользу. Клянусь Хранителями, да Греттайро, я поторопилась, выпуская тебя! Стоило сперва наведаться к аквилонскому наследничку и прихватить его голову на память. Если б не ваша с Хеллидом дурацкая осторожность…
Пламенная речь неистовой рабирийки прервалась приступом кашля, скрутившим Раону в три погибели.
Некогда этот пещерный лабиринт окрестили Двергскими Штольнями. От озера Рунель его отделяло около полулиги холмов и болотин, затянутых глухим чернолесьем, почти непроходимым, если не знать тайных троп. Племя карликов не имело к Штольням ни малейшего отношения — залы, коридоры и колодцы возникли естественным путем, промытые за тысячелетия подземными водами. Пещера была огромна, свет хилого костерка не достигал дальних углов, высокий свод терялся в темноте. Два или три десятка молодых гулей, в том числе несколько девушек, боязливо жались к пламени — все дуэргар, каких удалось сыскать в окрестностях озера, все наличное воинство Блейри, уцелевшее после достопамятной грозовой ночи. Большинство выглядело жалко: бледные, изможденные лица, трясущиеся руки, изодранная и грязная одежда. Разговаривали мало, находясь под впечатлением недавних событий или сберегая оставшиеся силы. Время от времени гулкое эхо наполняло пещеру надрывным кашлем, где-то звонко щелкали капли, чадили немногочисленные факелы вдоль стен, да потрескивали угли в костре.
