Джон Норман - Исследователи Гора
— Я допускал эту мысль, — сказал я.
Никогда раньше мы не говорили с Самосом на эту тему. Порой для меня лучше не знать людей, работающих на Царствующих Жрецов. У нас не принято лезть в чужие дела. Это элементарная мера предосторожности. Если кто-то из наших попадется, лучше, чтобы он ничего не знал. Как бы то ни было, большинство работающих на Царствующих Жрецов агентов занимались сбором разведывательных данных и слежкой. Дом Самоса служил их штаб-квартирой. Сюда стекалась вся добытая информация. Здесь же находился аналитический отдел. Обработанная и отфильтрованная информация передавалась дальше, в Сардар.
— Зачем ты мне это говоришь? — спросил я.
— Пойдем, — устало произнес Самос и поднялся на ноги. Я пошел следом за ним. У выхода из огромного зала застыли стражники.
Некоторое время мы шли молча. Миновав несколько залов, Самос спустился по лестнице на другой уровень здания Потянулись бесконечные лестницы и переходы. Иногда попадались надписи и указатели. На толстых стенах появилась влага. Местами нам приходилось ступать не по полу, а по стальным прутьям клеток, в которых томились заключенные; испуганные рабы задирали головы. В одном из кoридоров нам попались две рабыни. Они стояли на коленях на каменном полу и пытались щетками отмыть испачканные плиты. За их работой наблюдал стражник с кнутом в руках. Когда мы поравнялись с рабынями, они распростерлись на полу, после чего возобновили свою работу.
В пеналах стояла тишина, было время сна. Мы шли мимо клеток для обучения и тренировки невольниц. Кузница была пуста, хотя в жаровне тлели угли. Из нее торчали длинные щипцы. В доме крупного рабовладельца жаровня никогда не затухает — в любую минуту могут привезти новую рабыню. В прилегающей комнате я увидел развешенные по стене ошейники и кандалы для рук и для ног. Подобного добра тоже всегда должно быть в избытке. При этом каждая вещь была на учете, за инвентарем велся строгий контроль. Затем мы миновали комнаты, где хранились невольничьи туники, косметика и украшения. В пеналах, как правило, девушки содержатся обнаженными, но подобная атрибутика обязательно используется в процессе обучения. Далее по коридору размещались кухни и продуктовые склады. Здесь же хранились медицинские препараты.
Из одного пенала высунулась девичья рука.
— Господин! — прошептала невольница.
Мы прошли мимо.
Были здесь и клетки с рабами-мужчинами. Как правило, ими становились должники, преступники или военнопленные. Рабы стоили недорого, использовали их на самых тяжелых работах.
Мы продолжали спускаться на нижние уровни дворца. Вонь и сырость, которыми славятся все подвальные помещения, стали невыносимы. Кое-где из стен торчали пылающие факелы. Это позволяло хоть как-то уменьшить влажность. Мы миновали караульное помещение. Там отдыхали вернувшиеся со смены стражники. Мне показалось, что изнутри донеслось треньканье колокольчика и чистый звук зил, как здесь называют цимбалы на пальцах. Прикрытая крошечным кусочком желтого шелка прекрасная рабыня исполняла танец для пятерых охранников. Они медленно приближались, девушка отступала, не прекращая танца, пока не уперлась спиной в стену. Тогда стражники повалили ее на одеяло. Я видел, как она пыталась сопротивляться, но ее укусы больше напоминали страстные поцелуи. Наконец стражники схватили рабыню за кисти рук и за лодыжки, широко раздвинули ей ноги, и старший группы приступил к делу. Девчонка кричала, задыхаясь от наслаждения.
Вскоре мы опустились на низший уровень. Здесь находилась зона наибольшей безопасности. По трещинам в стене струились едва заметные ручейки воды, кое-где стояли лужи. При нашем появлении метнулся в темноту урт.
Самос остановился перед тяжелой железной дверью. Узкая стальная панель скользнула в сторону. Самос произнес установленный на вечер пароль, и дверь отворилась. За ней находились двое стражников.
Мы вошли в узкий и тесный коридор и остановились у восьмой камеры слева. Самос подал знак стражникам. Я заметил, что возле двери лежали обрывки веревок, стальные крючья и крупные куски мяса.
— Внутри говорить нельзя, — сказал Самос и протянул мне капюшон с прорезанными для глаз дырками.
— Заключенный знает, где он находится?
— Нет.
Я натянул капюшон, также поступили Самос и стражники.
Вначале они посмотрели в глазок, потом распахнули дверь. Стражники опустили висящий на цепях помост. Комната была доверху залита водой. Мы с Самосом ждали снаружи. Помост хлюпнулся в воду, его закрепили при помощи растяжек. Едва он опустился, со всех сторон послышалось шуршание. Мне показалось, что на помост пытаются забраться невидимые в темноте существа весом не более нескольких футов.
Самос поднял факел. Стражники вышли из камеры. В неровном свете я успел разглядеть, что она имела круглую форму и достигала футов сорока пяти в диаметре. В центре камеры торчал металлический шест диаметром около четырех дюймов, выступающий из воды на добрых четыре фута. На нем была закреплена деревянная платформа, обитая по краям листами железа. От края платформы до воды было восемь или девять дюймов. Один из стражников осторожно ступил на помост и погрузил в воду шест. Судя по всему, глубина воды в камере достигала восьми футов. Второй стражник нацепил на железный крюк огромный кусок мяса и вытянул крюк как можно дальше от покосившегося под их тяжестью помоста.
В ту же секунду вода забурлила. Брызги долетали даже до меня, хотя я стоял довольно далеко от дверей. Когда стражник вытащил крюк из воды, мяса на нем не было. Крошечный тарларион, похожий на тех, что водятся в болотах к югу от Ара, зацепился за крюк, потом сорвался и шлепнулся в воду. Маленькие тарларионы способны за один миг до костей обглодать кайлуака.
На платформе дрожала от ужаса девушка. Она стояла на коленях, схватившись двумя руками за шест. На горле ее блестел стальной ошейник.
Стражники вышли из камеры. Самос осторожно ступил на помост. Надвинув на голову капюшон, я последовал за ним.
Передний край помоста заканчивался в одном ярде от круглой платформы, на которой находилась невольница. От нижнего края платформы до кишащей тарларионами черной воды было не более нескольких дюймов
Девушка испуганно смотрела в нашу сторону, моргала и щурилась, пытаясь разглядеть гостей при свете факела. Руки ее отчаянно сжимали торчащий из платформы шест. Даже цепями ее нельзя было приковать к нему сильнее. В свете факела поблескивали глазки, выглядывающиe из воды. Их было не меньше двух или трех сотен.
Девушка вцепилась в шест еще сильнее.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — забормотала она. В глазах ее блестели слезы.
