Полуночный охотник - Мария Васильевна Семенова
«Вот бы остаться тут жить навсегда, – невольно думала девушка, глядя, как возятся и пищат пуховые комочки. – А что, Яннэ же сказала: живи сколько хочешь! Интересно, если выйти замуж за туна, кто родится – человек или…»
Над головой пронеслась тень, и прямо в кучу птенцов плюхнулась окровавленная тушка олененка. Веселый писк мгновенно сменился свирепым клекотом. Дети накинулись на лакомство, отпихивая друг друга несуразно большими лапами, и принялись яростно рвать тушу на части.
«Нет, нет! – подумала Кайя, оторопело глядя на кровавое пиршество. – Родить ребенка от туна? Храните меня боги!»
Глава 17. Чужие сны
Злой колдун держал перед собой великую корону, глядя на нее жадным взором. Черные губы его шевелились, то ли уговаривая, то ли заклиная… Но корона молчала.
– Ты отзовешься… – шипел старик-камень. – Ты мне ответишь…
– Не трогай ее! – воскликнула Кайя…
И проснулась.
Она выбралась из гнезда и направилась к краю обрыва, с которого туны улетали на охоту. И долго стояла там, вздыхая, глядя на уходящие вдаль голубоватые леса.
У тунов хорошо, спокойно, сытно… Но как забыть о короне?
Поначалу Кайя гнала от себя мысли о шаманском венце – так ей было стыдно. Предсказание Сельги сбылось в точности. Она была слишком слаба, чтобы удержать такое сокровище! Хорошо еще, что сама осталась в живых. А венец, как и посулила Сельга, угодил в лапы к лесной нечисти, – и виновата в этом только она, Кайя.
– Что ты будешь делать с моей короной, колдун? – тихо спросила Кайя вслух, держась за сосновую ветку и тщетно пытаясь высмотреть среди леса то самое озеро. – Зачем она тебе?
– Ничего не буду! – раздался рядом зловещий шепот.
Кайя подскочила, едва не рухнув в пропасть.
– Кто здесь?!
Соседняя скала шевельнулась, расправила крылья и захихикала.
– Ох… это ты, Тиниль!
Невидимка, только что неотличимая от скалы, выпрямилась, убрала с лица рыжеватые волосы и стала юной туньей с пестрыми, с просинью, крыльями.
– Ах ты, мокрая куропатка! Я-то перепугалась!
– Ничего болотный сейд не станет делать с твоей злой шапкой, – сказала Тиниль. – Спрячет подальше, да и все.
– Почему?
– Потому что он не совсем дурак, – раздался рядом знакомый голос.
Кайя схватилась за голову.
– И Анка тут?
– Конечно, – усмехнулась тунья. – Он следит за тобой, как за птенцом. Вдруг споткнешься, да и свалишься вниз?
Глубокая тень от корявой сосны шевельнулась и шагнула к Кайе.
– Ну и зачем? – укоризненно вздохнула Кайя, бросая взгляд на чернокрылого. – Яннэ попросила?
– И да, и нет.
– Как это?
– Яннэ тревожится за тебя, – ответил Анка. – Она говорит, ты не поправляешься, а чахнешь. Но если бы не она, я бы и сам взял тебя под свое крыло. Ты мне по душе… вернее, нам всем, – поправился он, покосившись на Тиниль. – Мы хотим тебе помочь. Но как помочь тому, кем завладел дух рогатой шапки?
– Вот именно, – поддакнула Тиниль. – Хватит о ней думать! Пошли песни петь!
«Если бы это было так легко», – уныло подумала Кайя.
Тиниль не понять – она обычная девушка-птица. А вот Анка – из рода колдунов. Как и Яннэ, его мать.
Когда Кайе об этом сказали, она была поражена: эти двое выглядели ровесниками. Но потом, приглядевшись к другим тунам, она поняла, что вообще не может распознать их возраст. Кто стар, кто молод? Яннэ оказалась гораздо старше, чем думала Кайя. Она правила племенем уже не первое поколение.
«Когда тун вылетает из гнезда, он считается взрослым, – рассказал ей Анка. – Старых тунов – в отличие от старых людей – не бывает. С годами туны становятся лишь сильнее. Они набираются мудрости и опыта… А когда чувствуют, что силы начинают покидать их, сами улетают в последний полет. Над морем, на полночь, в мир духов…»
Анка же был молод – по меркам тунов, ненамного старше ее самой. Однако его жизнь совсем не походила на жизнь сородичей. У него не было своего гнезда, не было ни жены, ни птенцов. Он не летал на охоту вместе с прочими и никогда не участвовал в кровавом дележе добычи. Он жил отдельно, чем занимался – неизвестно. И, как однажды проговорилась Тиниль, лишь с появлением Кайи стал чаще бывать в гнездовье Кивутар. Обычно же они подолгу его не видели.
«Верно, это потому, что он сын Яннэ и урожденный чародей, – думала Кайя. – Поди пойми обычаи тунов!»
– Давно хотела спросить, – заговорила Кайя. – Почему вы не предупредили меня? Почему прятались и ждали до самого последнего мига, когда злобный сейд почти утопил меня?
Анка и Тиниль переглянулись.
– Ну, во-первых, – заговорила Тиниль, – дело в твоей рогатой шапке. Ты же не просто так носила ее с собой? Ты – славная птичка-саами, в тебе нет зла. Но то, что ты несла с собой в берестяном коробе, – оно недоброе… И очень сильное… И если бы ты призвала его на помощь, кто знает…
– Вы ждали, что я воспользуюсь короной?
– Да. А потом мы увидели, что ты даже не попыталась ее достать, и поняли, что тебя надо спасать.
– Но почему вы не унесли и короб? Он ведь плавал в воде рядом со мной!
– Нам он не нужен, – сухо ответил Анка.
Кайя помрачнела, испытывая непонятное разочарование.
– Да вы просто побоялись, – буркнула она. – Вы, такие когтистые, крылатые, могучие – и боитесь какого-то старого болотного камня!
Тиниль бросила тревожный взгляд на Анку.
– Дело не в страхе, – со странной горечью сказал он.
– Дело в том, – проговорила тунья, косясь на чернокрылого, – что нам велено держаться от хищного сейда подальше. Мы живем в скалах, здесь мы в безопасности. Зачем нам вражда с этим болотником? Это не наше дело!
– Значит, вы приглядывали не за мной, а за короной, – буркнула Кайя.
– Ты вовсе меня не слушаешь? – встопорщила перья Тиниль. – Твоя корона пропала – и хорошо!
– Нехорошо! – запальчиво ответила Кайя. – Надо вернуть ее! Вы думаете, хищный сейд не посмеет к ней обратиться. А я уверена, что посмеет! Что, если он обретет с ее помощью дар полета – и доберется до вас?
– Великая акка Лоухи давно уже приказала нам держаться подальше от хищного сейда, – неохотно произнес Анка. – «Если свяжетесь с ним, дорого заплатите», – сказала акка. А она знает прошлое и грядущее… Но Чайка тоже права. Хищный сейд может обернуть рогатую шапку во зло.
– Что же
