Сердце Эрии - Эйлин Рей
Запрыгнув на парапет, я резко замерла, с ужасом уставившись на бурлящую, но на удивление прозрачную воду. Со дна скалились древние, погребенные под песком руины, и из их центра лился яркий свет.
А что, если я ошиблась?
Неожиданно чужие пальцы нежно сжали мою ладонь, и я удивленно взглянула на Ария.
– Ну что, пташка, научишь меня летать?
Он лукаво подмигнул и потянул вниз.
Холодная вода жадно сомкнулась над головой.
Призрак, который украл Слово
200 год со дня Разлома
2-й день седьмого звена
С каждой ночью ее сны становились всё глубже: Эскаэль закрывала глаза, и холодная вязкая чернота смыкалась над головой, принося с собой спокойствие.
Но в этот раз что-то изменилось.
Блаженная тьма пошла трещинами, незримая стальная рука сомкнулась на шее и вырвала девушку из грез. Она резко села на кровати, ощущая неясную тревогу. Грудь тяжело вздымалась, вбирая сухой воздух, пронизанный легким ароматом сушеной лаванды и дымом чадящей свечи. Ладони покалывало, но к этому непрестанному зуду Эскаэль уже привыкла – он напоминал о сладостном прикосновении к древней Силе, не ведомой никому из ныне живущих.
Девушка опустила взгляд на руки – почерневшие кисти походили на обгоревшие спички – и неспешно заиграла пальцами, сплетая перед собой невидимый узор. Подцепив заостренным ногтем последний узелок, Эскаэль затянула незримые нити, и в тот же миг вокруг ее рук образовалось молочно-белое воздушное облако. Дым нежно льнул к черной коже, щекоча подушечки пальцев, но стоило легкому вздоху сорваться с тонких девичьих уст, как он растаял, оставив после себя искусно сплетенную иллюзию. Худые кисти вновь обтянула бледная бархатная кожа, какой она была годом ранее.
Запястье болезненно кольнуло, будто раскаленная игла вонзилась в плоть до самой кости, – еще одна клеточка кожи выгорела под покровом иллюзии. Эскаэль не отреагировала – она ждала эту боль, которая следовала за любым сплетенным узором. Такова была цена Силы.
Тревога, разбудившая девушку, не унималась. Она спицами пронзала сердце, замораживала воздух в легких и яростно скребла по затылку. От ее прикосновения хотелось кричать, но Эскаэль могла лишь судорожно стискивать зубы, прикусывая щеку до крови. Чувство было похоже на прикосновение Силы Атрей, но, сколько бы девушка ни прислушивалась к своему разуму, она не слышала сковывающего душу Слова.
Эскаэль отбросила одеяло и босыми ступнями уперлась в холодный каменный пол. Она бы могла сопротивляться этому странному тянущему чувству, но ее сердце трепетало, желая поддаться, как однажды поддалось всемогущей Тьме в недрах Тао-Кай. И девушка не посмела ему сопротивляться.
Ноги понесли ее по пустым дворцовым коридорам в башню, пронзающую своды пещеры, – к запертой двери на краю разбитой ступеньки. Эскаэль зашарила руками по шершавому, покрытому слоем пыли камню. Она очень давно не поднималась сюда, найдя приют во Тьме глубоко под землей, но помнила: ключ к свободе был именно здесь. Пальцы сомкнулись вокруг стального прута – кожу укололи покрывавшие его хлопья ржавчины.
Эскаэль вставила прут в щель между прогнившей рамой и замком, надавила всем своим весом, подтолкнула плечом, и дверь с сухим хрустом распахнулась, впуская в заброшенную часовню. В лицо ударил промозглый ветер, рассыпав по плечам белоснежные волосы. Заправив за ухо непослушную прядь, девушка храбро перешагнула порог.
Под ногами захрустели разноцветные осколки разбитых витражей – их место в оконных рамах заняли наспех приколоченные щербатые доски, – стекла жадно впивались в нагие ступни, но Эскаэль шла вперед, не чувствуя боли. Она, будто призрак, плыла по проходу меж опрокинутых и расколотых скамей, огибая золотые островки света, льющегося из прорех в потолке на покрытую слоем грязи напольную плитку.
Девушка плавно взмахнула рукой, сплетая узор вокруг заржавевшего замка. Он звонко щелкнул, и Эскаэль решительно толкнула дверь. Слепящий свет нещадно резанул ее по глазам, она закрылась ладонью, и сердце, неистово колотящееся с момента пробуждения, замерло. Нежное солнечное тепло заключило ее в объятия, ласково прильнуло к коже, согревая озябшее в пещерном сумраке тело, и не принесло ожидаемой боли: волосы не воспламенились, кожа не покрылась кровоточащими язвами.
Проклятие пало.
Эскаэль подпрыгнула на месте. Радостный вскрик подступил к горлу, но растаял на кончике языка, так и не слетев с бледных губ. Подобрав подол длинной юбки, девушка развернулась и помчалась назад: обратно по витражным осколкам, вниз по лестнице, оставляя за собой кровавые следы, – к покоям брата в конце длинного коридора.
Викар спал, уткнувшись лицом в подушку: белоснежные волосы рассыпались по обнаженной спине, подчеркивая мышцы, а бледная кожа сияла в дрожащем свете свечей. Его одежда была небрежно свалена на полу и все еще источала тошнотворный женский запах – Эскаэль ощущала его даже с порога.
Викар считал себя искусным лжецом, считал, что купание в холодной воде уничтожает все следы. На самом деле Эскаэль просто позволяла ему врать: она всегда чувствовала чужой запах. Сначала это были едва уловимые нотки, которые быстро терялись в сырых пещерных сквозняках, но позже они стали острее и тянулись за ним тяжелым шлейфом. Человеческий аромат обжигал нос Эскаэль, но она терпела и незаметно плела вокруг брата узоры, скрывая его тайну от собратьев и Атрей.
Девушка замерла в дверях, крепко стиснув латунную ручку.
Она бежала к брату с радостной вестью, в ее груди пылал огонь, но, едва носа вновь коснулся ненавистный запах, от этого огня остался лишь чадящий уголек. Эскаэль стиснула зубы. Брат оказался слишком беспечен и так ослеплен человеческой женщиной, что не заметил, как в одночасье изменился мир. Или же Викар слабее, чем считала сестра, и не способен чувствовать Силу Гехейна.
Сейчас это было к лучшему.
Пусть брат и дальше живет в неведении и боится палящего солнца. Девушка виртуозно заиграла пальцами в воздухе, будто перебирала невидимые струны, – Тьма кусала запястье, выжигая крохотные пятнышки на ее коже. Пусть брат никогда не узнает правды. Тогда он не оставит ее, не променяет сестру на свободу и человека.
– Эскаэль? – вдруг раздался тихий голос.
Девушка вскинула голову. Викар удивленно смотрел на нее, приподнявшись на локтях.
– Что-то случилось? – В его голосе зазвучало беспокойство.
Он не отрывал внимательного взгляда от ее застывших в воздухе пальцев: Эскаэль все-таки научила брата читать, но не книги, а собственные руки: прошло четыре года, а Атрей так и не позволила ей вновь заговорить.
Девушка медленно опустила руку и тряхнула головой. И прежде чем Викар успел задать очередной вопрос, она выскользнула из комнаты, громко хлопнув дверью.
Атрей тоже ощутила Силу, всколыхнувшую Гехейн.
Эскаэль поняла это, когда однажды почувствовала на себе колючий взгляд с высокого гранитного трона.
Сестра все знала, но хранила тайну от собственных собратьев: истина могла стать для шинда ключом из сырой каменной клетки, ключом, которым юная королева не желала делиться. Ей некем будет править, если крысы разбегутся из гниющего дома. Потому она не спускала проницательного взгляда с Эскаэль, но той не нужно было Слово, что оберегать этот секрет. Сестры будто кружили в опасном танце под аккомпанемент лжи.
Но минуло еще несколько дней, и неожиданно опаляющее Слово вонзилось в разум Эскаэль, дернув ее за ниточки, как марионетку, и направив ее ноги в тронный зал. Стол в центре был заполнен яствами: запеченные пряные куропатки исходили жаром, серебряные графины источали манящий аромат крови. Ее сладостный запах напомнил Эскаэль о голоде. В груди растекся болезненный жар, будто рухнула плотина, прежде
