Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин
До чая, во время чая и после чая, я укреплялся в мысли, что баба Цао — очень крутая баба Цао, иначе не скажешь. Даже чай у нее был крутой. Не обычный китайский, который я помнил еще по той, прошлой жизни, еле ощутимый на вкус и похожий внешне на мочу больного осленка, а нормальный такой черный чай, крепкий как сволочь, ядреный как пассатижи! Им, этим чаем, наверное, можно было бы дерево пропитывать ради цвета и аромата! Последний был вообще мощным, просто зверски! За такой чай можно было продать душу. Вместо этого, я выложил едва встреченной мне китайской бабке всё. Вообще всё, что случилось со мной в этой жизни. Без подробностей лабораторного типа, но в общих чертах да, всё.
Причем, по собственной воле и желанию, подчиняясь глубокому внутреннему наитию, что вот этой сухой и прямой как палка женщине именно нужно рассказать.
И не прогадал.
Бабка покивала, поцыкала зубом, сдержанно похвалила меня за отсутствие личных тараканов, вроде впадение в ярость при виде желтого цвета или ромашек, весьма обрадовалась (почему-то) моему диагнозу по абсолютному иммунитету ко всем телепатическим проявлениям (это майор Окалина выясняла чрезвычайно дотошно), немного похвалила за работу над Пашей. Как оказалось, Салиновский ей уже много про меня натрещал, впору подумать, что в чай что-то подмешивает, но нет. Единственное, что госпожу Цао Сюин напрягло, причем всерьез, так это возможное пробуждение у меня других способностей. Здесь она, решительно шарахнув стаканом по столу, заявила, что выделяет мне и моей будущей сожительнице апартаменты высшего уровня защиты.
Просидели мы с ней, кстати, очень немало.
Признаться, я на этом месте слегка ошизел. Как-то у меня деревянный барак, обросший вьюном, плюс древняя китайская бабка, ну совсем не сочетались с «апартаментами высшего уровня защиты». Как оказалось, зря.
В древней развалюхе оказался могучий современный лифт, который могуче понёс нас вниз. На минус какой-то этаж.
— Розовый цвет запрещен! — тем временем выдавала ЦУ баба Цао, — Кричать запрещено! Внутри кричи, снаружи не кричи! Олег услышит — попробует убить! С Олегом — шепотом! В каждой квартире камеры, я всё вижу и везде! Будешь лапать мелкую — скажу крупной!
— И ты туда же, баба Цао…, — с упреком вздохнул я, как-то сроднившись уже с этой китаянкой.
— Вы все, мужики, одинаковы! — отрубила та, зачем-то пнув один из моих баулов. Тот предательски звякнул, а бабка победно финишировала, — Козлы!
— Никого не задирать, громко не говорить, к девкам не приставать, с пацанами не драться, — попытался я суммировать выданные мне указания и… заработал подзатыльник.
— Не умничать! — в руки мне была сунута не самая тонкая брошюра, — Здесь все написано. К кому можно, к кому нельзя. Через три дня заберу! Экзамен устрою! Три дня сидите в комнате, учите вот это! Потом экзамен!
— Мне в институт нужно…, — тут же ужаснулся я. Сентябрь на носу! Совсем на носу! Завтра!
— Хренужно! — был дан мне вполне русский ответ, — Делай, что я говорю! Если жить хочешь! Сиди! Жди! Водку не пей пока! Соседка придёт, поговорите, тогда как хочешь! Ей вещи перенести надо!
— Так я помогу! — вызвался я… на очередной подзатыльник. Ладно, понял, подчинюсь грубой силе.
Подземные мои апартаменты были шикарны! Без шуток! Та же самая планировка, что и в общаге с Пашей, то есть одна комната и кухня с двумя маленькими спальнями, но всё куда больше! Ширше! Красивее! Вытяжка! Кухонный лифт! Здоровенный холодильник полированного металла неизвестной мне марки «Самсон»! Камеры по углам! Камеры? Да чхать! Кровати двухспальные! Диван в «зале»! Два огороженных места со столами для учебы! Со столами?! Не просто со столами! На столах компуктеры! Самые настоящие, всамделишние, натуральные и персональные компьютеры! Шкафы! Одежные, книжные, для мелочей! Полочки! Тут есть полочки!
Под ногами толстый ровный линолеум, в центре комнаты новый ковер, вся мебель с иголочки, всё блестит и сверкает! Даже фальшивое окно сделано с занавесками! Мол, типа ночь за окном. Даже часы электронные на стене висят! И это — почти тюрьма? И это знаменитая Коморская? И это хуже не бывает?!
— Всё, сиди и учи! — слегка улыбнувшаяся (заметил!) на мои восторги китаянка, величаво развернувшись, пошла на выход, — Если будет серьезный вопрос — нажимаешь вот эту кнопку, понял?! Это интерком! Но если серьезный! Понял?!
— Понял, баба Цао! — бодро отрапортовал я.
На выходе она замешкалась. Чуть-чуть, едва заметно замявшись, полуобернулась к стоящему как дурак в центре мне.
— Если Яньлинь будет стучаться или звонить — не открывай! — внезапно заявила комендантша, — С ней при Юле — запрещаю! Понял?!
— Кто такая Яньлинь? — логично осведомился я.
— Внучка! Моя! Запомни — когда дочь Окалины при тебе, ты к Яньлинь не лезешь! И ей лезть не даешь! Понял?!
— Наверное…
— Всё! Курить под вытяжкой! Следить буду! Ушла!
Как много вопросов, как мало ответов. Одно ясно, что из комнаты лучше не выходить, потому что среди местных много чудиков, к которым нужен особый подход. Без знания его, расписанного Цао Сюин в брошюрке вручную, даже выходить из комнаты большой риск. Даже затем, чтобы перенести вещи одной девочки сюда. Ну Салиновский прижился же? Значит, и я справлюсь!
Но какие хоромы мне тут выделили! В основной комнате только метров под тридцать квадратных! Самому кажется странным, что радуюсь, как дурак, но это потому, что уже двадцать лет как не держал в руках смартфона или планшета, не сидел за ноутбуком. Когда у тебя всегда с собой целый мир, быстро становится плевать на квадратуру помещения, в котором живешь, потому как не живешь. Там у тебя жрет, срет и отдыхает тело, а душа и разум свободны! В этой реальности пока такого нет.
Выбрав левую комнату, я оттащил туда своё добро, с удовлетворением отметив наличие в каморке с кроватью здорового шифоньера, даже успел распихать свои вещи, врезать чайку и пожрать, а вот в ванну завалиться уже не успел, пришли гости. В составе захватчиков значились старая китаянка в качестве лидера, мокрый как мышь и несчастный на вид Салиновский, тащащий вместе с рыжим и сильно непричесанным парнем огромные и тяжелые на вид сумки, в которых
