Истребление зла - Airwind
— Плющка! — вскрикнула Харли, занося молот в моментальном рывке — но Бэйн схватил её за руку и швырнул себе за спину, куда уже падали не сдерживаемые поникшими стеблями камни. Сам он не обращал внимания даже на крупные куски, барабанящие по плечам и голове.
Талия уже тащила отца подальше от всего этого, сразу приметив путь к отступлению. Бэтмен задержался взглянуть на Плющ: такой удар спокойно мог её убить, однако на расстоянии трудно было сказать точно.
А сблизиться не выйдет, ибо Бэйн уже нацелился в его сторону. Без всяких объяснений было ясно, что тот накачан «Веномом»: гора мускулов не появляется из ниоткуда.
Договариваться бессмысленно. Бить тоже. Бэтарангов осталось слишком мало, но и десяток их окажется бесполезен. Бэтмен на всякий случай носил с собой антидот, но его надо достать, надо суметь вколоть, а Бэйн уже несётся на него с огромной для такой туши скоростью…
Бэтмен в последний момент увернулся — но гигантская рука едва не схватила его за плащ. Бэйн врезался в груду уже свалившихся камней, разбросал её, но сразу же схватил один и метнул в Бэтмена. Затем ещё и ещё, став своеобразной катапультой.
И маневрировать-то негде. Бэтмен перекатывался в сторону выхода, но камень уже чиркнул по плечу, второй разлетелся впившейся в костюм крошкой, Меткость Бэйна несколько сбита, под воздействием наркотика он неадекватно воспринимает мир, но на таком пятачке это уже не его проблемы.
Очередным перекатом Бэтмен очутился рядом с Плющ и сразу отметил, что та дышит. Он ещё по прежним временам помнил, что наполовину растительное тело лишь кажется хрупким, на деле живучести девушки можно позавидовать. Но удар Бэйна — это не то, от чего Плющ скоро оклемается. Хотя бы камней удалось избежать, ибо последние ростки собрались над ней, отчаянно защищая свою госпожу.
Бэтмен быстро перекатился подальше, пока следующий камень Бэйна не попал в Плющ, и начал соображать. Камни у громилы почти закончились, но так он снова пойдёт в ближний бой, а это едва ли не опаснее.
Плохо то, что за всё время Бэйн успел изучить свои же слабые места. Он больше не таскал контейнеры с «Веномом» на спине, адаптировался к более мелким дозам. Научился не врезаться в стены. Наклонял голову так, чтобы защищать глаза и одновременно не терять обзор.
Вариантов оставалось мало.
И выбирать их нужно было уже сейчас.
Харлин проклинала всех и вся. Но прежде всего себя, уболтавшую подругу не расписывать план действий, а сразу вломиться и надавать всем. А то ещё опомнятся и сбегут.
Вломились. Надавали. Только не они, а им. И сейчас Плющка лежит неизвестно какая, а саму Харлин тащат за волосы. Она пытается визжать, обзывает придурка чем знает и даже машет молотом, но толку?
Благо тащили недолго и скоро швырнули вперёд. Харли мгновенно вскочила, замахнулась — и застыла как статуя.
Джокер сидел на небольшой каменной пирамидке как на троне, вытянув длинные ноги и что-то насвистывая. Однако при виде бывшей подруги мгновенно замолчал, вскочил и поклонился.
— Рад снова видеть тебя, дорогая, — его голос был добр. Учтив. Заботлив. Голос единственного человека, который её понимал и которого только она могла понять.
Так Харлин думала когда-то. И шла за клоуном преступного мира, сделавшись его верной сообщницей. Шла, пока однажды пелена не спала с глаз и не явила истинное лицо любимого — жестокое, кровожадное, готовое убить и искалечить любого, в том числе её саму, просто из прихоти. И Харлин в полной мере ощутила на себе это, когда захотела уйти.
От Джокера не уходят просто так.
Но ей удалось. Удалось, хотя он шёл за ней по пятам. Удалось благодаря тому, что Ядовитый Плющ давно наблюдала и хотела помочь, но не желала связываться с Джокером — однако не выдержала, когда увидала израненную Харлин.
Но сейчас Плющки рядом нет. Рядом только это чудовище, неумело и пугающе копирующее Джокера. А тот подошёл к ней, ничуть не опасаясь всё ещё занесённого молота.
— Кажется, я забыл вас представить, — он махнул рукой, и ухмыляющаяся копия вышла вперёд. — Харли, это мой потерянный сыночек, моя кровинушка, которого я нашёл совершенно случайно.
Он практически прорыдал эти слова и даже всплакнул столь искренне, что у Харли едва сердце не сжалось. Но вместо этого сжались зубы.
У Джокера нет семьи. Нет прошлого и нет имени. Он явился из ниоткуда, как злобный дух хаоса. И он неспособен любить, неспособен плакать и испытывать добрые чувства.
Что бы это ни было — это не его сын. И Джокер его не любит.
— А это, сынок, та самая сучка, о которой я рассказывал так много хорошего, — Харлин не нравился взгляд этого «сынка». Он казался хищным, жаждущим разорвать добычу, и в то же время отсутствующим. Словно нечто взяло под контроль это тело, отлично понимая, что не понесёт никакого наказания.
— Правда здорово, что все мы собрались здесь одной большой, дружной семьёй? — Джокер же продолжал говорить как главный герой бразильской мелодрамы. — Хотя… знаете, Боливар двоих не свезёт. Денежки мои того, прокормить смогу только одного. Так что придётся одного из вас оставить за бортом. Интересно, кого именно?
Ложь. Сплошная ложь. Джокер никогда не нуждался в деньгах и всегда относился к ним с презрением.
— Придумал! — он захлопал в ладоши и даже затанцевал на месте. — Как насчёт дружеского поединка? Помашемся немного, и тот, кто останется стоять на ногах, займёт место около меня! А та шлюшка, что проиграет, умоётся кровавыми слезами.
Он протанцевал обратно к пирамидке, поманив за собой «сынка», схватил его за плечи и сказал с широкой улыбкой:
— Преподай ей урок, но постарайся пока что не убивать, хорошо? Я хочу позже сам ею заняться, и растянуть удовольствие.
— Хорошо, папочка, — радостно сказал клоун и повернулся к Харлин, продолжая скалиться. Та же лишь сейчас осознала, что всё это время могла ударить, могла закончить всё одним взмахом, но когда он был рядом… он, такой непонятый этим
