Вильям Кинг - Победитель троллей
— Да, с тобой и твоим полоумным другом. Вы, вероятно, шуты из бродячего балагана?
Светловолосый человек оглянулся на гнома, который по-прежнему обводил комнату недоуменным взором.
— Нет, — отрезал он и вернулся к кружке. Человек казался смущенным: похоже, он ожидал какого-то высказывания от гнома, но не дождался.
Ничто так не злило Вольфганга, как пренебрежение к нему.
— По-моему, ты груб и неотесан. Если ты сейчас же не извинишься, боюсь, моим друзьям придется преподать тебе урок хороших манер.
Человек слегка повернул голову в его сторону.
— Я считаю, что если кто и нуждается в уроке вежливости в этой таверне, так это вы, сударь, — тихо сказал он.
Нервный смех посетителей таверны окончательно пробудил ярость Вольфганга. Генрих облизал губы и сжал пальцы в кулак на своей коротенькой мясистой руке. Вольфганг кивнул.
— Отто, Герман, Вернер. Я больше не могу выносить вонь этого дикаря. Вышвырните его из таверны.
Герман поглядел на Вольфганга и провел огромной, шишковатой рукой по своей неопрятной бороде.
— Я не думаю, что это разумно, господин. Эти двое кажутся очень крутыми, — прошептал он.
Отто вскинул бритую голову и посмотрел на гнома.
— У него татуировки Победителя троллей. Они могут оказаться свирепыми.
— Как и ты, Отто. Я держу тебя при себе не за твой ум и очарование, ты знаешь. Делай что велено.
— Мне это не по душе, — пробормотал Вернер. — Не вышло бы ошибки.
— Сколько мой отец платит тебе, Герман? — Великан покорно кивнул и присоединился к остальным. Вольфганг заметил, как тот натягивает что-то тяжелое и металлическое на руку. Он откинулся в кресле, ожидая веселого представления.
Светловолосый парень посмотрел на приближающихся к нему телохранителей.
— Мы не хотим неприятностей, господа.
— Слишком поздно, — сказал Герман и замахнулся. Однако, к удивлению Вольфганга, парень заблокировал удар, перехватив его руку, и заставил великана согнуться в три погибели ударом в огромный живот. Гном не шелохнулся.
«Готрек, помоги!» — крикнул человек, когда телохранители бросились на него. Гном озадаченно оглянулся и слегка вздрогнул, когда Отто и Вернер схватили молодого человека за руки. Тот свирепо нагнул голову, отбросив Отто назад одним ударом в голень и ударив Вернера плашмя по лицу. Грозный телохранитель отскочил назад, вытирая потекшую из носа кровь.
Карл и Пьер, два деревенских парня, нанятых Вольфгангом, присоединились к потасовке. Карл прыгнул светловолосому за спину и ударил его по голове стулом; тот пошатнулся. В свою очередь, остальные приперли его к стойке. Вернер и Отто придерживали парня, пока Герман вымещал свой гнев на беззащитном чужестранце.
Генрих ухал каждый раз, когда кулак Германа врезался в тело. Вольфганг злорадно ухмыльнулся. Ему, как оказалось, нравилось кровопролитие. Было весьма соблазнительно разрешить Герману забить парня до смерти. Однако его мысли вернулись к Грете. Он поднялся. Боль, особенно чужих людей, возбуждала его. Возможно, позже с девчонкой он и доведет эти соображения до логического завершения.
Вольфганг тряхнул головой. Рейкландец был весь покрыт синяками и кровоподтеками, когда Лэммел знаком приказал прекратить расправу и выбросить его на улицу.
А гном по-прежнему ничего не предпринимал.
Феликс лежал на куче отбросов. Все его тело ныло. Один из его коренных зубов был выбит. Что-то мокрое текло по его шее. Он надеялся, что это не его собственная кровь. Жирная черная крыса уселась на груде гниющих объедков и насмешливо уставилась на него. Лунный свет, падающий на ее красные глаза, делал их похожими на поблескивающие кровавые звезды.
Он попробовал пошевелить рукой. Потом оперся на нее, пытаясь подняться, и приготовился к тяжелой работе, чтобы встать на ноги. Что-то проскользнуло под его ладонью. Он вскинул голову, и перед его глазами замелькали серебряные искры. Усилия подняться оказались слишком тяжелы для него, и он откинулся на грязную кучу. Она показалась ему мягкой и теплой постелью.
Он снова открыл глаза. Должно быть, он потерял сознание, но не знал, как надолго. Большая луна была выше, чем прежде. Моррслиб, ее малый спутник, уже появился в небе. Их мерцающий свет хорошо освещал улицу. Начал подниматься туман. Вдали фонарь ночного сторожа бросал желтые блики. Феликс услышал медленные болезненные шаги старика.
Кто-то поднял его на ноги. Локон длинных курчавых волос коснулся лица. Запах дешевых духов донесся до его ноздрей. Медленно сознание Феликса прояснилось, и он понял, что его спаситель — женщина. Глаза его снова помутились, но она постаралась привести его в чувство.
— Господин Вольфганг очень плохой человек.
«У нее крестьянский выговор», — решил Феликс. Слова приятно звучали, и в них был простой земной смысл. Он поглядел в скуластое, освещенное луной лицо. Большие голубые глаза смотрели на него.
— Я не буду с этим спорить, — произнес он. Боль пронзила его, когда он нащупал в куче мусора ножны, а яблоко меча ткнулось в плоть под ребрами. — Меня зовут… эээ… Феликс. Спасибо за помощь.
— Грета. Я работаю в «Спящем драконе». Я не могла оставить вас лежать на улице.
— Я думаю, вам стоит найти место получше, Грета.
— Я тоже так думаю. — По ее чуть крупноватым губам скользнула нервная улыбка. Набеленное лицо в лунном свете казалось бледным и изможденным. Если бы не эта штукатурка, она была бы красивой, решил Феликс.
— Я просто не могла поверить, что никто не вышел посмотреть, что с вами, — продолжала она.
Дверь постоялого двора открылась. Невольно Феликс схватился за меч. Это движение заставило его застонать от боли. Он знал, что окажется беспомощен, если наемники снова набросятся на него.
В дверях стоял Готрек с пустыми руками. Его одежда была залита пивом. Мокрый хохол поник, как будто кто-то окунул его в бочку с элем. Феликс оглядел его:
— Спасибо за помощь, Готрек.
— Кто такой Готрек? — ответил Победитель. — Ты разговариваешь со мной?
— Пойдем, — сказала Грета. — Я отведу вас обоих к знакомому лекарю. Он немного странный, но хорошо ко мне относится.
Жилище алхимика Лотаря Криптмана пропахло формальдегидом, куреньями и какими-то странными кореньями, которые он постоянно жевал. Все стены были увешаны полками, на которых стояли склянки со снадобьями: порошком из рога единорога, ртутью, негашеной известью и сушеными травами. В углу комнаты оскалилась огромная, с блестящими глазами хищная птица. Местами она облысела, перьев на крыльях почти не осталось. Феликс не сразу понял, что это чучело. На тяжелом дубовом столе посреди груды бумаг, свернутых торопливой и небрежной рукой, стояла массивная бутыль, в которой хранилась голова козлорогого зверолюда. Ступка и пестик прижимали бумаги, готовые разлететься при порыве ветра из слегка приоткрытых окон.
