Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Ум Рагнхильд мучительно искал выход. Избавиться от Рёгнвальда несложно – сложно заполучить обратно Гутхорма. Нужно искать не предлог отказать, а способ вернуть Гутхорма домой без свадьбы.
– И Хальвдан Черный тогда от нас отвяжется.
– Как знать? – Рагнхильд посмотрела на Тюррни. – Отец не спрашивал Рёгнвальда – он сватается с согласия своего дяди?
– Нет. Наоборот. Хальвдан и не должен знать, пока все не свершилось. Гутхорм и дальше будет жить с вами. Но его хотя бы не сделают рабом.
– Выходит, из-за этой женитьбы Рёгнвальд может поссориться с дядей?
– Нам с отцом показалось, что Рёгнвальд ревнует к успехам Хальвдана и пытается перехватить у него хотя бы хорошую невесту и Хрингарики. Я не знаю, что за человек Хальвдан, но такое может привести к ссоре.
Они помолчали.
– Ах, Гутхорм! – Тюррни сжала руки и покачала головой. – Он попал в ловушку, как глупый маленький…
– Ягненок в яму! – кивнул Рагнхильд. – И мне придется его вытащить.
– Ты дашь согласие?
– Я еще подумаю… до вечера.
Тюррни встала, положила руку ей на голову, будто благословляя, и вышла, оставляя дочь одну.
Прядь 23
Вечером Рагнхильд все же пришлось выйти в теплый покой. Ей совсем не хотелось видеть Рёгнвальда – та петля, которую он накинул на горло их роду, сводила на нет всю его любезность и прочие достоинства.
– Да чем он тебе не нравится? – говорила ей в женском покое Элдрид, обиженная не тем способом, каким Рёгнвальд принес свое сватовство, а тем, что его целью не стала она сама. – Он же конунг и родом, и положением. Он вовсе не стар, хорош собой, учтив! Все равно же тебе пришлось бы брать в мужья конунга, так почему не этого?
– Когда тебя принуждают, есть, конечно, разница, грубо принуждают или мягко, – ответила Рагнхильд. – Но принуждение никуда не девается.
Элдрид только развела руками: она не понимала, что не нравится Рагнхильд, если ее будущим мужем так или иначе стал бы кто-то вроде Рёгнвальда. Только, возможно, не молодой, не красивый, не любезный и в придачу вынужденный вести вечную войну за сохранение владений, как Эйстейн, отец Элдрид. Рёгнвальд хотя бы от этой опасности был избавлен, что обещало Рагнхильд более спокойную жизнь в неудобную пору повсеместных войн. Элдрид дивилась про себя, почему ее подруга, которую все считают девушкой разумной, не видит этого очевидного преимущества.
– Да и не будь у вас вовсе никакого Гутхорма – чем ты объяснила бы отказ? В чем Рёгнвальда можно упрекнуть?
Рагнхильд почудилось в голосе Элдрид легкое торжество, может быть, ею самой не осознаваемое. Не так давно Элдрид боялась, что ей навяжут в мужья «ребенка», но вот Гутхорм исчез с глаз, и казалось, никогда не вернется. Сигурд с семьей этого боялся, а Элдрид в глубине души на это надеялась и была даже благодарна Рёгнвальду. Лучше было бы, только если бы Рёгнвальд заменил Гутхорма в качестве ее жениха.
– Можно подумать, к тебе сватается какой-нибудь выскочка… вроде Хаки! – продолжала Элдрид. – Или пытается похитить тролль, как меня! Сватался бы Рёгнвальд ко мне, я бы не стала раздумывать! Мне нужен кто-то, кто поддержал бы моего отца и защитил меня от троллей. Кто сделает это лучше, чем потомок богов?
Рёгнвальд хорошо понимал свои преимущества, поэтому вид имел самый невозмутимый и не требовал немедленного ответа. Судя по его безмятежному лицу, он мог ждать сколько угодно, прекрасно зная, что уладить дело Сигурду и его семье хочется гораздо сильнее, чем ему. Однако в воздухе зависло напряжение и понемногу сгущалось. Вести застольную беседу у хозяев не было настроения, и они только радовались, что вчера Тьодольв успел прославить не всех предков своего господина.
И Гудрёд
Благородный
Предан был
В дни былые.
Коварная мысль
О кровной мести
Смерть несла
Властелину,
Когда во тьме
Вождя хмельного
Нашло копье
Холопа Асы.
Сталь у брега
Стивлусунда
Раб вонзил
В грудь героя…[24]
– Уж я не знаю, что хуже: чтобы конунга заманил в скалу тролль или чтобы его убил какой-то раб! – воскликнул Хаки.
Вся его дружба к Рёгнвальду испарилась без остатка, теперь он глядел на гостя со злобой и был рад случаю его поддеть. Особенно в той области, где тот видел свою честь и славу, а перечень Инглингов, как назло, все время давал для этого повод. Видно, как заметила Тюррни, за славную жизнь норны принудили потомков Ингви-Фрейра расплачиваться глупой смертью: один утонул в бочке с медом, другого заманили в скалу, третьего ведьма сгубила волшбой, четвертый погиб при пожаре, пятого принесли в жертву богам ради урожая, еще одного раб убил вилами…
Но участь Гудрёда Великолепного, деда Рёгнвальда и отца Хальвдана Черного, всем показалась особенно неприятной. Сигурд и Тюррни невольно взглянула на Рагнхильд.
– О боги, да ведь получается, что Гудрёда сгубила его собственная жена, Аса? – Даже Элдрид сообразила, в чем тут дело. – Руками раба она ему отомстила за своего отца и за то, что Гудрёд взял ее замуж силой?
Теперь уже все в палате воззрились на Рагнхильд.
Рёгнвальд переменился в лице: при всем своем самодовольстве он не мог не уловить намека. Ранее, слушая эти строфы, он думал только о том, что у Хальвдана мать убила отца, а его, Рёгнвальда, это не касается – его отец, Олав, родился от другой женщины, первой жены деда, Гудрёда. Но теперь, сидя в доме девушки, которую по сути принуждал к замужеству, хоть и не так жестоко, как Гудрёд – Асу, он не мог не подумать, что между ним и дедом может оказаться больше общего, чем ему хотелось бы.
– У меня нет такого преданного раба, которого можно послать на убийство! – вырвалось у Рагнхильд; уж очень хорошо она понимала, что все в этой палате сейчас видят ее на месте Асы.
– Зачем же посылать раба? – тут же откликнулся Хаки. – Найдется свободный человек, который готов для тебя на любое дело! И особенно охотно он отомстит, если кто-то вздумает принуждать тебя к замужеству, кто бы это ни был!
Такого и Рёгнвальд, все всем его ленивом самодовольстве, стерпеть не мог. Не для того он вел свой род от богов, чтобы сносить поношения от какого-то сына простого
