Отвага - Паскаль Кивижер
– Черт с ней, с черномазой, – выдавил Жакар, потирая челюсть. – Делай с ней что хочешь! Лишь бы Виктория выжила. Если же нет…
Он провел ребром ладони по шее, показал, что отрежет Эме голову без малейшего сожаления.
– Тогда уж и меня казни вместе с ней.
– Охотно. Для начала займись Викторией, мы и так потеряли много времени.
– Мне срочно нужен Фуфелье или Плутиш. Я должен попасть в аптеку.
– Тебе нужен ключ? БЕНУА!
Бенуа вырос как из-под земли, Лукас бесцеремонно отобрал у него связку ключей. Вошел в аптеку, отодвинул шкаф, приподнял половицу. Никто не знал о тайнике с противоядиями, которые он спрятал лично в последние дни царствования Тибо. Жестяная коробка из-под конфет кондитера из Иса изрядно запылилась. Лукас не поставил на место ни половицу, ни шкаф и опрометью бросился обратно в спальню.
Жакар нежно гладил Викторию по волосам.
– Мыло, чистую воду и полотенце! – скомандовал Лукас и смел с тумбочки все украшения королевы, чтобы разложить снадобья.
Жакар повиновался без единого возражения.
– За ужином она ела десерт?
– Она всегда есть десерт. Я бы сказал, с жадностью.
– Отлично. Сахар ослабляет действие яда.
– Она выживет?
– Через два часа будем знать наверняка. Сейчас королева без сознания. Если впадет в кому, все кончено. Легкие откажут, сердце остановится.
Лукас говорил и рылся в коробке. Вытащил скальпель, флакончик, бычий пузырь, моток ниток и косо очиненное птичье перо. Тщательно вымыл перо и скальпель. Приостановился и объяснил:
– Процедура называется впрыскивание. Меня консультировал лично доктор Превер, методика пока что экспериментальная. Если сработает, противоядие поступит непосредственно в кровь, это для срочных случаев, как у нас. Однако риск велик. Вдруг попадет воздух или инфекция? Ну что, приступаю?
– Приступай!
Лукас перелил содержимое флакончика в пузырь, плотно примотал нитками перо к пузырю, и у него получилось нечто вроде кондитерского мешка.
– Давай скальпель. Поверни ее руку ладонью вверх.
Лукас ввел в вену перо и выдавил жидкость из пузыря. Виктория застонала.
– Она чувствует боль, это хорошо.
Пульс у Виктории изменился. Еще один добрый знак. Или дурной. Рука покраснела. Через минуту у Виктории случился горловой спазм, как будто подступила рвота. Жакар приподнял ее, Лукас подставил ночной горшок, но Викторию не вытошнило. Веки затрепетали, но глаза она не открыла и в сознание не пришла.
– Ну? – спросил Жакар умоляюще.
– Остается только молиться, – ответил Лукас. – Ты умеешь молиться?
– Молиться о чем?
– Чтоб она выжила.
К несказанному удивлению Лукаса, король встал на колени возле кровати, положил щеку в ладонь жены и закрыл глаза. Молчаливый, неподвижный, он долго оставался в этой позе. Потом поднялся рывком, подбросил дров в камин, сел на пол спиной к огню, положив одну руку на колено, другую – на голову псу. Он не отводил сумрачного взгляда от злотворного графина и чувствовал затылком холод, пронизывающий холод вечной зимы.
Неожиданно Лукас ощутил обаяние и силу Жакара, понял, чем тот привлекал сторонников. Можно не любить этого человека, но трудно не поддаться чарам его натуры, гибкой, хищной и мощной. И красота у него звериная, а внутри зверя таился кто-то совсем иной. Прямо сейчас в этой комнате потаенное существо непритворно горевало, и страдание Жакара казалось истинным просветлением.
Да, не будь он самим собой, стал бы лучшим из королей.
22
Герцога Инферналя призвали посреди ночи в будуар королевы. Он явился туда безупречно одетый, в бархате с головы до ног.
– ЦИАНИД, ИНФЕРНАЛЬ! ЦИАНИД! Вы знаете, откуда он взялся?! – зарычал Жакар, приблизившись к нему вплотную.
Герцог ущипнул бородку.
– Не понял, сир. Кого-то отравили?
– Королева может не выжить, и вы за это ответите.
Инферналь прижал руку к груди, словно выдавливал из нее слова.
– Я? Помилуйте, ваше величество!
– Я вас прекрасно знаю, Инферналь! Я вас очень хорошо изучил! Вы задумали уничтожить Наймита и отравили воду. Потому что воду в курительной пьет только он!
Голубенькие глазки герцога превратились в буравчики.
– Возражаю, сир! Голову даю на отсечение, что воду отравил Наймит. И вот вам доказательство: он впервые пил коньяк. Коньяк, ваше величество. Почему именно сегодня?
– Я вам скажу, Инферналь, почему. Он пил коньяк, потому что вы пришли раньше нас в курительную. И он знает не хуже меня, насколько вы его ненавидите. Он пил из бутылки, которую открыли у него на глазах.
Инферналь гладил перстень с изумрудом со странной медлительностью.
– Если он знал, что вода в графине отравлена, почему же, сир, он вас не предупредил? – наконец заговорил он. – Подумайте, ваше величество!
Жакар не сразу ответил на заданный вопрос.
– Он считает, что я пью только крепкие напитки.
– Ничего подобного. Он хитер и коварен, и я обвиняю его!
– Обвиняете, потому что сами виновны. Мне доложили, что вы пришли в курительную заранее. В столовой еще не подали десерт. Вы хотели остаться один.
– Да, я пришел заранее, это правда, сир, потому что жена уснула, я не хотел ее беспокоить и ретировался пораньше.
– Лжец! Придется допросить вашу жену. Только этого мне не хватало!
– Сир, окажите снисхождение, выслушайте меня. Я сделал все возможное и невозможное, чтобы вы взошли на трон. Я никогда не злоумышлял против вас…
– А кто хитростью навязал мне долг покойного брата? – оборвал банкира Жакар. – Кто заставил выплачивать проценты, хотя кредита я не брал?
– Исключительно ради того, чтобы укрепить наш союз.
– Укрепить наш союз, кто бы сомневался! Расскажите это кому-нибудь другому, Инферналь. Вы укрепили только свое влияние и состояние. Вы почти взошли на престол, однако вы здесь третий лишний.
– Сир, финансовые операции – моя профессия. Но отравление… Душегубство… При чем же тут я?
– Наперстянка для Альберика – ваша идея. Вы посоветовали Фуфелье лечить ею короля. Один сердечный приступ, второй, непрерывная диарея. Вы на многое способны, Инферналь, отрицать бесполезно.
– Но своими собственными руками… Сир?!
– Согласен, вы привыкли загребать жар чужими. Но ваши методы предельно жестоки, не стоит отрицать. Пожар в обсерватории… Как только мать узнала, что старик Френель подозревает меня в смерти Альберика, вы убедили меня в необходимости его сжечь. Можно сказать, вложили мне спички в руку.
В тот день Эма рассказала Клеману о договоре, который заключила с Сидрой. Чтобы тот не проговорился, Сидра ускорила убийство, которое рано или поздно все равно бы произошло. Ей достаточно было сказать два слова Жакару, а тому посоветоваться с Инферналем, чтобы обсерватория запылала.
– А как же эпидемия холеры, Инферналь? Вы ночами не спали, придумывали, как ее использовать. Я уж не говорю об отравленной погремушке для маленькой принцессы. Вы убийца по призванию. Есть талант, есть мотив, есть средства. Вы виновны в отравлении Виктории, и вы мне за это ответите.
Инферналь поднялся, в глазах у него запылал мрачный огонь.
– Отрицаю, сир! Всеми силами души и сердца!
Две долгие минуты Жакар
