Сказки Освии. Подвиг на троих - Татьяна Бондарь
Освальд нашел способ заглянуть через расстояние в родное королевство. Там дела шли неважно. Принцесса так и не пришла в себя. Она уснула магическим сном, по предположениям Освальда, в момент, когда треснуло зеркало. Я с легким разочарованием подумала, что это случилось до того, как Ягода применила против нее зеленую статуэтку. Так или иначе, страшная заморская красавица никак не хотела просыпаться.
Наспех созванный аскарский совет был растерян и беспомощен, не менее чем совет Освии еще совсем недавно. У меня были сильные подозрения, что в него набирали по тому же принципу, что и в наш. Сейчас советники занимались преимущественно тем, что паниковали, ссорились и то хватались за поиски мага, который вернул бы им короля или принцессу, то в истерике искали виновных, то есть меня и Ягоду, чтобы наказать. Ни то ни другое никак не помогало им вести дела королевства, временно лишенного правителя.
Альберт пару дней злорадствовал, помня, как на него вешали предметы гардероба, но через несколько дней совесть в нем победила и он твердо решил вмешаться. Он сослался на то, что отношения между нашими королевствами надо налаживать в любом случае, а если мы поможем, то договариваться будет проще. Но мы с Рональдом знали наверняка, что его злорадство сменилось сочувствием.
Я так быстро простить принцессу не могла. Может быть, потому что она одним махом едва не лишила меня всех любимых людей. По мне, пусть проспала бы еще лет сто.
– Разрешишь набрать цветочков в подарок невесте? – поинтересовался Альберт у брата.
Рональд прекрасно понимал, что именно я думаю по поводу принцессы и цветочков. Он покосился на меня, потом, раздумывая, посмотрел на брата, вздохнул.
– Прости, Александра, но Альберт прав. Мы должны помочь, если сможем.
– Ладно, – согласилась я. – Но я делаю это только для того, чтобы увидеть однажды, как она страдает.
Это был компромисс с моим чувством справедливости. В глубине души я понимала, что и сама бы помогла, но разум требовал возмездия.
Через пару дней мы все отправились к месту силы, предварительно поменяв мою внешность, все-таки за меня в Аскаре было назначено неплохое вознаграждение. Освальд, как более опытный маг, перенес нас всех к себе домой. Дэми на этот раз предусмотрительно внесли в круг последней, чтобы она случайно не пожелала чего-нибудь вроде «вот бы у папы были уши до земли».
Мы оказались посреди гостиной, до которой хозяйственные руки Аштасара не дошли. Хотя, возможно, даже его магического дара, полученного в наследство от прапрабабушки, оказалось недостаточно, чтобы справиться с причиненными разрушениями.
Повисла долгая пауза. Клей, которым к столу была приклеена чья-то шерсть, давно и основательно высох, его потеки зависли над полом, как сталактиты.
– Кажется, я ошибся домом, – неуверенно предположил Освальд, все еще теша себя надеждой.
– Постойте, – непонимающе сказала Василика, – я же вроде оставила Дэми всего на полдня, а тут такие разрушения.
– Если это все-таки наша гостиная, то ребенок поработал над ней ударно! – восхитился отец. – Она всего полдня потратила, а тебе месяц с этим разбираться.
– Ну уж нет! – категорически отказалась Василика. – Я не знаю, как ты, дорогой, а я переезжаю.
Все вместе мы направились ко дворцу аскарской принцессы. Вид Освальда был таким внушительным, что нам никто не препятствовал. Верховный маг еще на подходе, снял свой собственный купол, чтобы тот снова не сыграл против него.
Втайне я надеялась, что принцесса, придя в сознание, поведет себя недружелюбно, и я, теперь обладая перевесом, смогу качественно ей отплатить за причиненные неудобства и увидеть ее слезы прямо сейчас.
Когда аскарские советники узнали Освальда, то пришли в неописуемый восторг. Они сами вели его по дворцу и открывали двери перед нами, кланяясь чуть ли не до земли.
Из окна башни принцессы по-прежнему торчал таран. Его не стали убирать, возможно, в назидание градо- и дворцестроителям, дабы они не делали окна напротив дверей в будущем и знали, какие могут быть у этого последствия. Хотя, как правило, званые гости двери тараном не открывают, и окно напротив может оказаться очень даже кстати.
Принцесса лежала, разметав рыжие кудри по белым простыням. К ее запястью так и было приковано разбитое зеркальце. Амель была неестественно неподвижна и ее можно было принять за мертвую, если бы не румянец на щеках и слишком уж свежий вид.
Заколдованный печальный король тоже был в этой комнате. По какой-то причине советники не стали переносить его, а оставили рядом с дочерью. Сейчас совет короля полным составом в почтении замер, выжидающе глядя на нас. Я обреченно вздохнула и плюхнула тяжелый букет лилий принцессе на живот, надеясь, что задела ее чувство достоинства хоть немного.
Освальд подошел ближе, произнес заклинание ускорения, чтобы не пришлось ждать несколько часов, пока цветы передадут свою волшебную силу. Цветы почернели, Амель не проснулась. Освальд смущенно кашлянул.
– Теперь надо поцеловать принцессу. Это заключительная стадия работы со снятием заклинания сна. – Он перехватил строгий взгляд Василики и поспешно добавил: – Мне нельзя, я женат.
– Мне можно, но я не хочу, – высказала свое мнение я.
Все посмотрели на Рональда и Альберта.
– Ладно, ладно, – притворно недовольно сказал Альберт. – Я знаю, о чем вы думаете. Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать.
Он подошел к кровати, вспоминая о толпе поклонниц в кружевных платьях, похожих на пирожные, склонился над принцессой и поцеловал ее. Кто-то из советников умильно промокнул глаза платочком. Как бы ни капризничал Альберт, поцелуй получился чуть дольше, чем просто формальный.
Принцесса проснулась, открыла глаза и испуганно отодвинулась от нависшего над ней Альберта. Он несколько обиженно отступил назад. Амель осмотрелась, задержала взгляд на мне, будто узнав, несмотря на маскировку. Торчащий из окна таран ее несколько озадачил. Заметив Освальда, она испугалась и схватилась за свое зеркальце, увидела, что оно разбито, вспомнила все, что произошло, и заплакала. Мои мечты стремительно становились реальностью – принцесса страдала.
– Эээ… ее высочеству надо побыть одной, – тактично заметил Рональд.
– Ну давай еще хоть минуточку посмотрим, – шепнула ему я, с наслаждением наблюдая, как плачет Амель. У меня была моя минуточка, пока собравшиеся нерешительно топтались, дойдя до мысли, что надо бы помочь и королю.
Минуточка прошла, советники зашелестели одеждами, аккуратно подхватили статую печального короля и понесли в его покои. Один из них догадался взять из моих рук второй букет лунных лилий.
– Идите, а мне надо переговорить с принцессой, – сказал Альберт, заслужив мое неодобрение. Я вернула свой истинный облик и сурово взглянула на принцессу.
Советники на секунду застыли и охнули. Они даже едва не обронили короля, которого пока никак не могли спустить по винтовой лестнице – в длину он не проходил, а нести его вертикально было трудно и неудобно.
– Принцесса, – сердито глядя на нее, сказала я, – если ты хоть что-то сделаешь
