Стефан Корджи - Демон пучины
Затаив дыхание, киммериец выглянул наружу. Удивительная картина предстала его глазам. В огромной котловине, окруженной скалами, беспорядочными грудами лежали затонувшие корабли. Какая-то страшная сила собрала их здесь, свалив на песок. Еще можно было различить гордые линии некоторых галеонов и бирем, другие же, уже неузнаваемые, разломанные и облепленные ракушками, походили на объеденные туши огромных зверей, оставшихся на месте страшной битвы. Теперь уже ясно можно было различить голоса, доносившиеся откуда-то сбоку. Конан сразу их узнал. Говорили Од'О и Панора. И даже не столько говорили, сколько ссорились. Поминутно срываясь на крик, Панора бесцеремонно выговаривала отцу:
— Что за идиотские мысли приходят в твою старую башку! Зачем тебе понадобился этот Конан? Нашел ученика! Он злой! И старый!
— Но, милая, если он согласится, я верну ему молодость, — мягко возражал Од'О. — К тому же, не забывай, сколько лет тебе.
— Я — другое дело! Я дочь Демона океана, а он смотрит на меня, как на девку из кабака! Мужлан!
— Но ведь у тебя почти получилось…
— Получилось, — передразнила Панора, — если бы он не вспоминал все время свою жену! Отними у него память! А еще лучше — убей!
— Но, дочурка, без памяти Конан мне не нужен, к тому же, пока у него меч Короля Атлантов, я бессилен. Откуда он его взял, ума не приложу.
— А ты приложи! — От ее пронзительного визга у киммерийца заныли зубы. Внимательно ловя каждое слово, он крепче сжал рукоять меча. Вот, оказывается, какой неожиданный дар преподнес ему затонувший корабль! — Только и знаешь, что хвастаться своим могуществом, а первый попавшийся варвар разгуливает по дну у тебя под носом и вытворяет, что захочет! Ты хоть знаешь, где ночевал твой способный ученик? Он между делом убил Черного Малыша и спокойно выспался в его норе! Ненавижу!
— Ну, ну, не сердись. — Демон говорил удивительно мягко и ласково. Конан подумал, что на его месте он, скорей всего, хорошенько выдрал бы дочурку пучком крепких водорослей. — Не все еще потеряно. Раз он так хорошо помнит о земле, нам это и пригодится. Я устрою ему такую ловушку, в которой по уши увязнет грозный король Аквилонии! — стальные ноты зазвучали в голосе Од'О. Киммериец насторожился. Он осторожно придвинулся поближе к окошку, стараясь разглядеть говоривших. Совсем рядом, на каменном выступе словно срезанной ножом скалы, спиной к нему, стояла Панора. Перед ней колыхалось темное облако, в котором то проступал, то исчезал силуэт человека. От неудобной позы у Конана быстро затекла шея, но он боялся пошевелиться, потому что почувствовал, как довольно большой камень во время его перемещений отделился от стены и уперся в плечо.
— Мне понадобится твоя помощь, — силуэт в облаке пропал, оно потемнело, сгустившись, — нанесем несколько визитов на землю.
— Никуда я не пойду! — Это было уже похоже на истерику. — Ты опять обманул меня! Обещал тако-о-ого мужчину, а привел какого-то бешеного пса! — Конану показалось, что скрип его зубов разнесся по всей котловине. — Мне надоело плескаться с рыбами и валяться на песке со скатами, я хочу мужчину!
— Родная, не прибедняйся, я прекрасно знаю, что у тебя в запасе полные трюмы великолепных утопленников, а свои игры со скатами ты забросила еще лет двести назад! Можешь немного развлечься, пока я навещу старых приятелей, но прошу тебя, будь поэкономней, не расходуй Изумрудную жидкость зря, ты знаешь, каких усилий требует от меня получение каждой капли…
— Старый скупердяй, жалеешь для дочери даже крох радости!
— Да нет же, мне для тебя ничего не жалко, но, прошу тебя, потерпи, когда ты получишь живого Конана, ты поймешь, что старик-отец подумал и о тебе. Может, ты пока найдешь Октогирума? Не знаешь, куда он подевался?
— Ах, да где он может быть, шляется где-то здесь по каютам, ищет всякую земную дрянь. Мне иногда кажется, что он меня не слышит. Спрашиваю его, а он молчит, только смотрит и улыбается, как рыба-луна. Зачем ты его вытаскивал оттуда?
— Он мой сын, в нем заключена часть моей силы. Как и в тебе. Я ведь уже рассказывал тебе. Тысяча лет понадобилась мне для того, чтобы найти Четыре Главных Заклинания, дающие власть над миром. Когда будет закончен мой труд, Первое должен буду произнести я сам, Второе — мои дети от земной женщины, Третье — мой ученик. Лишь тогда можно будет прочесть последнее, Четвертое, уже начертанное невидимыми буквами на каменном пальце, связующем мир Земли и Воды. И я стану Властелином Мира.
— Зачем тебе вся эта суета? — недовольно спросила Панора. — Не проще ли океану поглотить сушу вместе со всем этим сбродом?
— Ты, по-своему, права, дочка. Но подумай сама: от меня тебе досталась ненависть, от матери ты получила неумеренное сладострастие. Что будешь делать ты, бессмертная, навеки оставшись без мужчин? Перебирать свои запасы?
— Ах, папа, ты издеваешься! Даже твоя Изумрудная жидкость не может вернуть трупу все дыхание жизни! Мне надоела эта возня с разбухшими телами утопленников!
— Милая! Так ты еще не поняла, зачем нам нужен живой Конан? Он же человек, настоящий, горячий, буйный. Именно он вернет тебя на землю!
Киммериец увидел, как Панора подошла к самому краю площадки и задумчиво посмотрела вниз, на подводное кладбище кораблей.
— На землю… — медленно протянула она. — Я снова смогу жить среди людей… — затем, обернувшись, резко спросила: — А тебе это зачем?
— Ах, дочурка, о чем ты спрашиваешь? Для меня нет ничего слаще власти. Мне мало океана! Реки, ручейки, болота… Земля гораздо интересней! Править миром! Самому создавать и разрушать острова, да что — острова! Континенты! Заселять материки и стирать из истории целые народы, сталкивать и мирить страны… Вот так я себе представляю свое будущее!
Панора благоговейно наблюдала, как облако, извергающее громовые слова, росло, ширилось, по нему пробегали яркие сполохи, как по грозовой туче. Зрелище было впечатляющим, и Конан, скорчившийся в своем тесном убежище, внезапно осознал, какая страшная угроза нависла над миром. Теперь, подслушав разговор Демона с дочерью, киммериец узнал, наконец, планы Од'О. Сознание странно раздвоилось: с одной стороны, Конан ощущал себя затерянным в толщах океана исполнителем чужой злой воли, а с другой — живое горячее сердце бешено колотилось у него в груди, а холодный разум уже решил разрушить этот дьявольский замысел. Одновременно простая и сложная задача стояла перед киммерийцем: уничтожить хотя бы одного из четырех носителей Главных Заклинаний. В самой глубине сознания Конан уже решил для себя, что если понадобится, то этим одним будет он сам. Это был крайний вариант, пока же киммериец внимательно дослушал разговор врагов. Он никогда не сдавался без боя.
