Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли
Эйлан вновь задержала взгляд на пальцах жрицы.
– Как это у тебя получилось? Друиды умеют наводить морок – или ты на самом деле держала в горсти огонь? – Девушка уже задавалась вопросом, не обманули ли ее глаза.
– О, все было по-настоящему, не сомневайся! – Кейлин коротко рассмеялась. – На такое любая обученная жрица способна.
Эйлан уставилась на нее во все глаза.
– А я смогу?
– Если пройдешь обучение, то конечно! – нетерпеливо отозвалась Кейлин. – И если у тебя достанет силы воли и веры в себя. Но здесь и сейчас я тебя наставить не смогу. Может, позже, в Лесной обители, если ты в самом деле там поселишься.
Только теперь Эйлан с ужасающей ясностью осознала, какой опасности они избежали. Дрожа крупной дрожью, девушка рухнула на скамью рядом со жрицей.
– Они ведь… они бы нас… – Эйлан сглотнула. – Мы все обязаны тебе жизнью.
– О нет, не думаю, – отмахнулась Кейлин. – Роженица – невеликое искушение даже для таких, как они. От себя я бы их отпугнула; но вот ты – дело другое; ты бы стала жертвой насилия, и это еще не самое страшное. Они не убивают красивых девушек; но, скорее всего, тебя ждала бы участь жены-невольницы, назовем это так, на диких берегах Эриу. Если такая судьба тебе по душе, тогда прошу прощения, что вмешалась.
Эйлан содрогнулась при одном воспоминании о звероподобных разбойничьих лицах.
– О нет, только не это! А у тебя на родине все мужчины таковы?
– Не знаю. Я ведь уехала оттуда совсем маленькой. – Кейлин на мгновение умолкла, но тут же продолжила: – Я не помню ни отца, ни матери, помню только, что в нашей хижине было еще семеро детей, и все – младше меня. Однажды мы пошли на ярмарку, и там была Лианнон. Я в жизни не видывала никого красивее.
Видимо, Лианнон что-то такое почувствовала – как моя душа потянулась к ней, не иначе: она набросила на меня свой плащ, по древнейшему обряду призвав меня к служению богам. Спустя много лет я спросила Лианнон, почему из всех прочих девочек она выбрала меня. Она сказала, что все прочие девочки были опрятно одеты и родители не спускали с них глаз. А на меня никто и не глядел, – не без горечи добавила Кейлин. – Лишний рот в родительском доме – невелика ценность! Да и звали меня не Кейлин; моя мать – на самом деле я ее почти не помню – называла меня Лонду, Черный Дрозд.
– Выходит, имя Кейлин тебе дали при посвящении в жрицы?
– Нет, – жрица с улыбкой покачала головой. – Кейлин на нашем языке означает всего лишь «дитя мое, девочка моя». Так всегда обращалась ко мне Лианнон; так я мысленно сама себя называю – другое имя мне даже на ум не приходит.
– Можно, я тоже буду тебя так звать?
– Можно; хотя на самом-то деле у меня есть и другое имя: его дали мне жрицы. Я поклялась никогда не произносить его вслух, даже шепотом: я могу открыть его только другой жрице и никому больше.
– Понимаю. – Эйлан неотрывно глядела на жрицу, и вдруг сморгнула: на мгновение имя эхом отозвалось в ее голове – так же громко, как если бы прозвучало вслух. «Изарма… когда ты была мне сестрой, тебя звали Изарма…»
Кейлин вздохнула.
– Что ж, до рассвета еще далеко. Смотри-ка, твоя сестрица опять заснула… Бедная девонька, роды так ее измучили. Тебе бы тоже надо поспать…
Эйлан встряхнула головой, гоня наваждение: перед глазами у нее все плыло.
– После того, что нам довелось пережить, я теперь глаз не сомкну, даже если очень постараюсь.
Кейлин окинула девушку взглядом – и вдруг рассмеялась.
– Сказать по правде, я тоже! Эти головорезы так меня перепугали, что я словно онемела. Я уж думала, я позабыла их диалект – я так давно его не слышала!
– Но ты вовсе не выглядела напуганной, – удивилась Эйлан. – Ты стояла перед ними, словно богиня. – И снова с губ жрицы сорвался горький смешок.
– Не всегда можно верить глазам своим, маленькая. Тебе еще предстоит усвоить, что люди не всегда таковы, какими кажутся, а уж безоглядно полагаться на слова их и вовсе не стоит.
Эйлан завороженно глядела на пламя – угли, разворошенные жрицей, снова вспыхнули и теперь вовсю потрескивали и искрили в очаге. Юноша по имени Гавен, к которому она прилепилась сердцем, оказался иллюзией, но даже если он – римлянин по имени Гай, то полюбила его девушка отнюдь не случайно – и неважно, как его на самом деле зовут. И он ей не лгал, нет. «Я бы узнала его в любом обличье, даже явись он ко мне прокаженным или дикарем», – думала про себя Эйлан. На краткий миг ей почудилось, будто за образом, внешним обличьем или именем таится нечто гораздо более глубокое и важное – но что же? Громко стрельнул уголек – и ощущение развеялось.
– Тогда научи меня отличать истинное от ложного, – промолвила Эйлан, чтобы заполнить паузу. – Расскажи, как девочка-оборвыш из нищей хижины стала жрицей, умеющей держать в ладонях огонь?
«Научи меня отличать истинное от ложного…» Жрица пристально глядела на девушку, а та, словно испугавшись собственной храбрости, опустила светлые ресницы, затеняя свои удивительные изменчивые глаза. Какие еще истины воскреснут, чтобы терзать и мучить ее, Кейлин, теперь, когда из уст этих кровожадных чудовищ она вдруг услышала слова родного языка? Она в два раза старше Эйлан – она могла бы быть ей матерью, если бы рано вышла замуж, и однако ж в тот миг жрица видела в юной девушке сестру и родственную душу.
– Значит, ты сразу отправилась в Лесную обитель вместе с Лианнон? – не отставала Эйлан.
– Вовсе нет; думается мне, Вернеметон тогда еще не был построен. – Кейлин взяла себя в руки и смогла наконец ответить девушке. – Лианнон приехала на Эриу учиться у бандруи, жриц святилища Бригиты в Друим Клиад. Когда она вернулась в Британию, мы сперва жили в круглой башне на побережье – далеко к северу отсюда. Помнится, вокруг башни выложили кольцо из белых камней, и мужчинам под страхом смерти запрещалось входить в этот круг – всем, кроме архидруида, не Арданоса, а того, что был до него. Лианнон всегда обращалась со мной как с приемной дочерью; как-то раз, когда ее обо мне спросили, она сказала, что подобрала брошенную девочку на берегу
