Блог Бабы Яги. Темная сторона - Натали Смит

песней, не чувствуя своего тела, я бесплотна и невесома, груз проблем, ответственности и толика страха падают с плеч. Снежные бабочки расступаются, отрывается вид на тихое лесное озеро, покрытое тонким льдом, идеально круглое, как будто циркулем чертили. Русая девушка с длинными-длинными косами в платье белом сидит на большом пне и машет мне рукой.– Здравствуй, – говорю я.– Здравствуй, – отвечает она.– Где ты так долго пропадала? У меня столько новостей!– Расскажи!Слова сами складываются, снежинки тают на моих волосах, я тороплюсь, говорю все быстрее, последнее событие – совсем без пауз, стараюсь выкинуть его из себя, связать слова в верёвочку и вытянуть, как фокусник из шляпы. Освободиться.Снежинки превращаются в дождь, девушка охает:– Сколько в тебе гневного жара, сколько искр страха. Скажи, что напугало тебя так сильно, сильнее всего на свете?– Я больше не боюсь, во мне половина воительницы, – отмахиваюсь я. – И высоты больше не боюсь, и силу в ход пускать тоже не боюсь.– Не ври себе, – косы взлетают и падают, словно хлысты.И я замолкаю. В этих трёх словах такая укоризна и призыв к действию, что я не могу противиться. Стою перед ней, словно ученик у доски, вспоминающий теорему. Пытаюсь в калейдоскопе чувств найти страх.– Боюсь, что подвела подругу.Самое очевидное, на поверхности.Поставьте мне «пять» .– Это не страх. Неудобное чувство, лишившее тебя комфорта, не более. Как нельзя удержать ветер, так нельзя было удержать кота. Подруга не ведала всех последствий, взваливая на тебя ответственность. Отпусти.Неверно, думай ещё, нерадивая ученица. Я подняла голову вверх: где должно быть небо, лишь белая пелена, становится теплее, снежинки тают быстрее, капли висят на ресницах, застилают глаза.– Ты горишь изнутри, возьми из своего костра полено и потуши. Какое ты возьмёшь сейчас? – тихо спросила она.Слишком сложно, много поленьев в огромном костре, горящем ярче костров Бельтайна. Выдёргиваю самое ближнее.– Не справлюсь с работой. Что ждёт меня дальше?– Разверни этот страх. Сними с полена кору слой за слоем, обнажи суть.– Оно горит, – напомнила я.– Да, будет неприятно. А сейчас нам пора расставаться.– Подожди, как тебя зовут?Она исчезла не ответив, снежная пелена будто схлопнулась передо мной, а я очнулась от боли в припаркованной у дома Каза машине. На улице ночь, Исчадие, впившийся мне в палец, Супчик, свивший гнездо из моих же волос, что-то пищащий, сидя на макушке, из завязанного пакета на заднем сиденье бурчала голова Кощея.– Ягуся, у тебяу совсем крыша поехала? – с толикой жалости спросил кот, перестав жевать мою плоть.– Наверное. Может, хватит мне раны наносить? Ты мне кожу прокусил.– Так завязывай играть в спящую красавицу, уже не в первый раз. То с Горынычем на свиданку бегаешь, то… С кем в этот раз?– С той девушкой, с бабочками. Поленья из костра тянула.Кот многозначительно прищурился, в его жёлтых глазищах бегущей строкой читалось всё, что он думает о моих странностях.Мы немного посидели, пока я стряхивала с себя остатки сна. Снова уходим в Лукоморье, но ненадолго, придётся набегами быть то там, то тут, иначе меня начнут разыскивать с собаками. Родители беспокоятся, я слышала в мамином голосе нотки приближающейся бури, она вот-вот произнесёт коронную фразу: «Мы приедем». Я тоже соскучилась, но сейчас совсем не до визитов.Телефон пиликнул, оповещая о сообщении от ООО «Лукоморье».«Янина. Голову Кощея уничтожьте в течение недели. Это не по правилам».У меня непроизвольно отвисла челюсть. Давно от корпорации не приходили вести, я уж думала, что номер мой забыли, а поди ж ты… Уничтожьте. Вот так просто, прихлопнуть таракана тапком. Бесконтрольный гнев из глубин моей сущности я едва удержала, до боли вцепившись в руль, но ударной волной всё-таки снесло ближайшую урну. Мусор разлетелся во все стороны, грязный и мятый, как мои мысли.Вдох-выдох-вдох-выдох… Держи баланс, рыжуля.– Ягуся, что такое?– Яга, где враги? – Тихон проявился на заднем сиденье. Когда он только всё успевает.– Начальники подбивают на преступление, – я показала им текст. Компаньон зашипел, шерсть на загривке вздыбилась.Летописец тихонько оправдывался, мол, это его работа, с него спрашивают, он не может всё скрывать, а я смотрела, как усилившийся ночной ветер нёс обёртки и смятые банки по пустынной улице, загоняя под припаркованные автомобили. Совсем никак не сердилась на маленького шпиона, он не виноват. Выйти на главарей корпорации, разворошить этот гадюшник и разогнать их к чёртовой матери... Достанет ли у меня на это сил, если я почти ими не владею? Многие знания, что оказались во мне против воли, не имеют чёткой структуры, я опасаюсь с ними контактировать, боюсь замараться или, ещё хуже, – потеряться в них.Замараться… Как будто я до сих пор невинна, как будто это не я разила молниями и превращала живых существ в пепел. Будто не я этим наслаждалась. Она права – моя загадочная гостья, я вру себе, погрязла во лжи, прячу голову в песок, вместо того чтобы упорядочить хаос, возглавить его и отправиться в крестовый поход. Отомстить, как и обещала. Нужно подружиться с темнотой, научиться говорить «фас» и «к ноге». Так уж получилось, что я знаю, кто мне поможет в этом. Я не стану гнать темноту с порога, когда он придёт.– Прорвёмся, ребятки, что-нибудь придумаем. Нам даже время дали.Я подхватила приговорённого Кощея и сумку с вещами для Насти – найдётся же она в конце концов, – и мы отправились в гости.***Подарок я действительно передарила назад. Оказалось не так неловко, как с коробкой ненужных конфет.– Ну, заходите, коль пришли, – не слишком любезно встретил нас Каз и отодвинулся, давая пройти. В квартире пахло женскими духами, но владелицы аромата не наблюдалось. Видимо, гостья уже ушла, а нас никак не ждали. Тохи с кошкой тоже не видно.– Извини, что нарушили твой покой, свалившись как снег на голову, – затараторила я, пытаясь скрыть смущение. Одно дело – за помощью внезапно явиться, другое – помешать свиданию. – Я не могу держать у себя голову и взять с собой назад тоже не могу – планируем навестить Косые Ложки и посмотреть, что там с затеей Кощея. Морок учует прежнего хозяина, потому мне нужно укрытие для старины Костлявого.Пакет в руках замычал возражения.– Рыжуля, для тебя что угодно, – сменил гнев на милость Трёхрогий, забирая у меня живой груз. – На диете сидеть сложно, я с вами пойду, отвлекусь, может, пар выпущу. Никогда с горынычами не дрался.– У тебя были гости, ещё раз извини за вторжение, – кивнула я на два