Одиночество жреца богини Лу (СИ) - Якубович Александр

Вполне вероятно, после своей выходки я останусь инвалидом.

Вся надежда была на силу Лу, точнее, на ту ее часть, что делала меня Истинным Жрецом богини. После событий на берегу, в Миллере, я ни разу не болел, а сама Лу говорила, что и заживать на мне будет все, как на собаке. Я верил богине — кто бы не поверил, тем более когда тебе сулят около ста пятидесяти-ста восьмидесяти лет жизни в здравом уме и трезвой памяти? Понятное дело, что чисто на физиологическом уровне это объясняется повышенной регенерацией.

Сейчас мне была очень нужна эта божественная регенерация, потому что в противном случае максимум, на который я могу рассчитывать — почти беспомощная инвалидность, которая в этом мире приравнивалась к мучительной голодной смерти.

Орвист и Бренард аккуратно уложили меня на кровать. Я кое-как смог промычать, чтобы меня положили на твердую и жесткую поверхность: если у меня сломаны кости или ребра, не хотелось бы, чтобы искривление перины нанесли еще больше вреда, чем уже есть. Орвист, весьма однозначно восприняв мою команду, метнулся в гостиную и уже через минуту вернулся со столешницей, от которой он грубо отломал ножки. Де Гранжи аккуратно уложили импровизированное ложе поверх перины и перенесли меня на него. Было ли удобно? Конечно же, нет, но так я хотя бы лежал на ровном.

Виконт зачем-то сбегал к моим товарам, составленным в дальнем углу гостиной, и вернулся с небольшим кувшином, в котором я опознал емкость со спиртом.

— Это еще зачем? — кое-как прохрипел я, глядя на стремительно бледнеющего Орвиста.

— Это, Антон… У тебя кровь идет… — ответил за сына Бренард.

— Где-е-е?

— Да везде…

После этих слов я отключился.

Как рассказывал потом Бренард и Орвист, после того, как они уложили меня на столешницу, я начал кровоточить, причем из всех отверстий и пор одновременно. Как раз в момент короткого разговора с Орвистом у меня потекли кровавые слезы, которых, я, впрочем, совершенно не ощущал. Как не ощущал и того, что все мое тело покрыл липкий кровавый пот. Собственно, именно поэтому младший де Гранж и метнулся за спиртом — думал, надо обработать раны. Но какие раны, если кровь выходила из меня через вообще все доступные для жидкости отверстия? Прямо через кожу?

В следующий раз я пришел в себя глубокой ночью. В комнате горело несколько светильников, на полу — свалены в кучу окровавленные бинты и тампоны, которыми мои товарищи активно убирали кровь. Прямо надо мной стояло несколько женщин: впереди древняя старуха, а за ее спиной — две девушки, которые придерживали бабку в вертикальном положении, каждая со своей стороны, положив руку на плечо.

Старуха заметила, что я пришел в себя, и стала что-то бормотать себе под нос еще активнее. Я скорее шкурой, чем умом, почувствовал шевеление магических сил, после чего меня стало выворачивать наизнанку — методы Гарена просто детский сад по сравнению с тем, что со мной творила эта женщина — от чего я опять отключился.

Окончательно пришел я в себя только через двое суток. В углу, на широком кресле, запрокинув голову назад и безбожно храпя, спал Орвист. Кровавые бинты пропали, как и деревянная доска под моей спиной. Я попробовал пошевелиться и понял, что, в целом, полностью могу управлять своим телом. Отзвуки боли еще присутствовали, но я был почти здоров, чего не скажешь о виконте.

Выглядел мой боевой товарищ отвратительно. Жирные, несколько дней не мытые волосы, будто мы были в походе, такая же щетина, которую бывший гвардеец никогда себе не позволял, ввалившиеся от усталости глаза. Орвист был в той же одежде, что и в день дуэли. Кое-где на рукавах рубашки и камзоле я заметил засохшие, рыже-коричневые пятна крови — моей крови, как я сразу понял — штаны в коленях были безбожно вытянуты, а несколько пуговиц на камзоле вырваны с мясом. Короче, виконт особо с собственным нарядом не церемонился.

— Эй, боец! Подъем!

Хотелось гаркнуть это во всю глотку, но получилось только просипеть.

Впрочем, даже от этого сипа виконт резко дернулся и вмиг проснулся, пытаясь сфокусировать взгляд на моем ложе.

— С добрым утром! — продолжил я шутить.

Двигаться было страшно, так что я хотел, чтобы Орвист был в сознании, когда я решу пошевелиться.

В это время виконт кое-как проморгался и, встав со своего места, подошел ко мне.

— Ты как? Живой?

— Как видишь. Что вообще было?

— Даже не спрашивай… Хаиль сказала, что по частям тебя собирать пришлось, мясо от костей отвалилось, один мешок от тебя остался, Антон…

— Хаиль?

Орвист только кивнул. Сейчас виконт был в какой-то прострации, так что я решил, что с расспросами стоит повременить.

К своему удивлению, встал я с кровати достаточно бодро. По всему телу как-то тянуло, но не сильно, скорее на уровне зуда, чем настоящей боли. Внезапно я понял, что чертовски голоден, о чем сообщил виконту.

— Слушай, Орвист, ты бы это… Сходи короче помойся, переоденься. Я помирать вроде больше не собираюсь, а ты выглядишь так, будто из ямы вылез, посол же, вроде…

На мою тираду здоровяк только тупо покивал, мол, и без меня знает, в какое чучело превратился и, косо поглядывая на меня, наконец-то вышел из комнаты и отправился в свои покои.

Впрочем, через две минуты на пороге нарисовался свежий и имеющий вполне здоровый вид старший де Гранж.

— Антон! Очнулся? Ты как вообще?

Граф аккуратно похлопал меня по плечу, будто бы я был хрустальный, и внимательно осмотрел меня с головы до ног, будто бы боялся, что что-то пошло не так.

— Да вроде нормально. Я о еде распорядился, вы уже ели, граф?

— Да, но можно и перекусить! Сейчас!

Бренард пружинящей походкой двинулся к двери и кликнул мальчишку, которому распорядился принести молодого вина, фруктов и сыра.

— Граф, что за Хаиль? Мне Орвист тут что-то говорил, но я толком и не понял…

— Хаиль тебе теперь — как мать вторая, барон! С того света дурачину вытащила со своими девчонками, думали, уже концы отдашь!

— Это я уже понял, так что за она?

Де Гранж развалился на диване и, закинув ногу на ногу, пустился в объяснения.

— Короче говоря, Антон, шуму ты навел — сам понимаешь. Если барьеры эти свои не держал, то все слышал… Ты когда ушел, такой вой поднялся по дворцу! Отмеченный Палом! Которому бог Войны отвечает на все молитвы! Да еще и ученый! Да еще и с посохом от самого Сидира! Про Калиту, кстати, не особо вспоминали, не в почете она тут, ну да ладно. Короче, через полчаса под дверью была уже целая делегация. Мы почти всех с виконтом отослали, но ты уже это, кровью потеть начал, так что разговоры пошли, что тебя осколками стены посекло знатно… Ну и сам понимаешь, не могли мы отказать старшему сыну Верховного и его дочери — Арвана и Санию пришлось пустить. А они как увидели, что с тобой случилось… Короче, прислали Хаиль — это прабабка Каида, фактически, матриарх рода Накан, маг воды она, целительница. Старуха как тебя увидела, так кликнула учениц, ну и начали тебя эти трое латать. Никогда такого не видел! Хаиль-то, древняя, что сам Ламхитан, в чем душа держится и как еще к Фору не ушла — только первородному и известно! Но нет же! С девчонками своими тебя они собрали, как сама Хаиль говорила, по кускам. Тебе тот удар по двери все мышцы да жилы порвал, я вообще не знаю, как ты сам до покоев дошел — там на арене мертвым и должен был упасть от такого…

В этот момент Бренард прервался, как-то загадочно на меня посмотрев. Значит, травмы несовместимые с жизнью? Ну, первые четверть часа меня удерживала мощь Пала, а потом уже — сущность Жреца, но об этом графу было знать не обязательно.

— И что дальше?

— А что дальше? Кляла тебя, придурка молодого, на чем весь свет стоит! Говорит, что расположение богов к тебе — это чтобы ты, слабоумный, раньше срока в Чертоги не отправился, иначе она объяснить их покровительство не может. Мол, достаточно было руну Софа предъявить, да сказать, что ты ученый муж, а ты половину арены разворотил, и всю знать до мокрых портков напугал. Все же думают, что твое геройство — это Пал так разгневался на них, неверующих в его мудрость и выбор.