Норман Хьюз - Месть волчицы
Ответ выяснился очень скоро. Через ворота с опускной решеткой они прошли внутрь, и у Сони невольно перехватило дыхание. Башни всюду, куда ни кинь взгляд. Гигантские, они торчали посреди гигантского двора, какие сами по себе, какие — соединенные паутиной переходов, галерей и приземистых строений. На первый взгляд, разобраться в этом лабиринте не представляло возможным. А проделав дорогу в один конец вместе со стражниками. Соня уверилась в мысли, что в одиночку она непременно заплутала бы здесь, без всякой надежды отыскать путь к выходу.
С зингарцем и бритунцем их вскоре разлучили. Воительница даже не успела попрощаться со своими недолгими приятелями.
Впрочем, были ли они ей приятелями в действительности? Лишь сейчас она неожиданно задалась вопросом, не являлось ли это все частью плана-ловушки… В конце концов, неспроста все три их имени оказались на пергаменте у стражника. Но откуда? Кто мог знать, что она будет в таверне пить именно с ними?
Но с другой стороны, кто, вообще, мог знать… Нет, все это слишком сложно. Соня недовольно морщится и трясет головой. Невозможно даже думать об этом. Полнейший бред и чепуха. Лучше подождать, пока вся эта история хотя бы немного не прояснится, а потом уже делать выводы.
К одной из башен ее подводит усатый стражник, и Соне не удерживается от вопроса:
— Сколько же здесь всего этих башен?
Тот снисходит до ответа, выпятив грудь, словно числе, башен в коршенской темнице является предметом его личной гордости:
— Двадцать одна, медина. А прежде было двадцать семь.
— Что же стало с шестью? Снесли заключенные при побеге?
Странник с ухмылкой трясет головой, и белоснежный султан из конского волоса хлещет из стороны в сторону, едва не задевая Соню по лицо.
— И не надейтесь, медина. Отсюда сбежать невозможно.
Вместо ответа, Соня лишь пожимает плечами. Если бы ей давали по медной монете каждый раз, когда она слышала эти слова, она уже была бы, самой богатой невестой в Хайбории… но всякий раз ей удавалось доказать противоположное.
Стражники сопровождают ее наверх, по винтовой лестнице, столь узкой, что локтями можно без труда коснуться обеих стен. У Сони невольно начинается кружиться голова. Темная узкая каменная труба давит на мозги, выдавливает воздух из легких, кажется, что конца-края не будет этому пути…
Но вот, наконец, они на площадке. Ключ скрежещет в двери, и Соню грубо толкают промеж лопаток, так, что она, зацепившись за порог, едва не влетает в камеру плашмя, успевая в последний момент ухватиться за стену, чтобы восстановить равновесие. Дверь тут же захлопывается за ней.
— С прибытием, подружка! — приветствует ее веселый девичий голос.
Оглянувшись, Соня обнаруживает, что в камере она не одна. У стены сидят две женщины, внешне совершенно не похожие друг на друга, но все-таки кажущиеся на диво одинаковыми, словно родные сестры.
Первой на вид лет семнадцать. У нее круглое личико, обрамленное копной светлых кудряшек, огромные наивные голубые глаза, в которых словно отражается летнее небо, губки бантиком и очаровательные ямочки на детских щечках.
Шлюха, мгновенно понимает Соня, и как выясняется, не ошибается.
Со второй обитательницей темницы чуть сложнее. Ей уже под тридцать, у нее длинные, ниже поясницы, густые черные волосы, забранные под пестрый платок, из-под которого свисают, мелодично позвякивая, крупные серебряные серьги. Глубоко посаженные черные глаза под густыми бровями смотрят не то чтобы недоброжелательно, но как-то настороженно, а губы сжаты, словно у человека, ведающего некую тайну, которую до времени он не желает раскрывать посторонним, Платье на ней пестрое и не слишком чистое, а на плечах яркая вязаная шаль. Когда же Соня замечает на поясе кожаный мешочек, расшитый знакомыми символами, то понимает, что перед ней гадалка,
Вот так компания!
— Ну что ж, принимайте гостью, — она доброжелательно улыбается, ибо не видит пока смысла настраивать против себя товарок по несчастью, и присаживается на корточки, не слишком близко, чтобы не нарушать их территорию, но и не слишком далеко, чтобы не показаться брезгливой гордячкой. Тюремные камеры имеют свой, веками выработанный этикет, с которым Соня, увы, знакома не понаслышке. И старается соблюдать его по мере возможности.
Гадалка остается безучастной, а шлюха, которая первой поприветствовала Соню, улыбается и подсаживается поближе.
— Меня зовут Тарза, — объявляет она жеманным голоском, в котором слышатся капризные нотки, — а она — Гельнара. — И девица указывает на гадалку, которая чуть заметно кивает.
— Мое имя Соня, — представляется воительница, ибо нет никакого смысла таиться. — За что вы здесь?
— Сразу видно новенькую в Коршене, — подает голос гадалка. — Здесь не спрашивают за что, поскольку это не имеет никакого значения. Спрашивают, какое по счету предупреждение… Хотя и это тоже бессмысленно.
Соня поднимает брови. Если эта девица, подобно всем своим сестрам по ремеслу, намерена и дальше говорить загадками, то едва ли она будет приятной собеседницей. Тайн и всяческих недомолвок Соня не выносит с рождения. А уж здесь, в Коршене, ее и вовсе начинает от них воротить с души.
Впрочем Тарза тотчас поясняет сказанное, и Соня понимает, что никакой загадки в словах гадалки не было..
— Если уж в тюрьме оказалась, значит, предупреждение третье, — щебечет девушка совершенно беззаботным тоном, как будто угроза наказания ничуть ее не пугает. — А после третьего раза всегда одно… уж это-то ты хоть знаешь, я надеюсь?
— Да, после третьего раза, как мне сказали, в Коршене казнят, — неуверенно отвечает Соня, все еще не в силах поверить в реальность происходящего. — Но тут какое-то недоразумение: ни первого, ни второго, предупреждения я не получала, да и о законе таком, по которому меня взяли, слыхом не слыхивала.
— Все так говорят, — пренебрежительно машет рукой гадалка. — Впрочем, дело твое. Завтра можешь попробовать рассказать эту байку судье и посмотреть, что он тебе на это ответит.
— Так значит, все-таки будет суд? — Хоть и слабое, но утешение. Соня уже стала опасаться, как бы ее не потащили прямиком на плаху.
— А что, ваше ремесло, — она обводит взглядом товарок по несчастью, — в Коршене тоже под запретом? Поверить не могу. Впервые слышу о городе, куда не допускают ни магов… — она вспоминает беднягу Муира, которого сама же без жалости подставила стражникам, и на миг ощущает угрызения совести, — ни наемников, ни шлюх. Кто же тут, вообще, может жить?..
— Нет, почему, все можно, — с серьезным видом отвечает на это Тарза, — просто нужно иметь патент от гильдии. А они за это столько денег просят… Вот я и хотела подзаработать сперва, а потом с барышей с ними и рассчитаться. Кто же знал, что первыми клиентами они специально к таким, как я, подсылают переодетых стражников?!