Яна Суханова - Вера для Надежды
– Я назову тебя Элей. – Сказала я и… увидела свое отражение в зеркале.
Улыбнувшись, я положила руку на свой животик. Может я другая, может я и эйд другой планеты, но я ведь пришла на зов Эли, чтобы ей помочь.
Эксперименты проходили хорошо. Я понимала, что девочку с двумя головами я не спасу и от этого мне становилось не по себе. Имен детям я не давала, ощущая, что просто не смогу тогда подойти к ним с капельницей или со скальпелем. Все что я делала, для меня было словно сон и неправда. Я хотела забыть и выкинуть из себя это чувство генетика, ведь если были результаты – я радовалась, если нет – я спокойно смотрела, как кто-то из подопытных мучается. Мои руки были по локоть в чужой крови, а глаза видели лишь расчеты и итоги опытов. Только, когда я снимала белый халат, во мне просыпались чувства. Я старалась смыть с себя кровь, натирая руки щеткой, старалась вытравить из души крики и смотрела на потерянную себя. В такие моменты всегда приходил Кел.
Только его руки были способны затушить ненависть к самой себе. Только его губы говорили мне правду. Я всегда отдавалась его чувствам и всегда забывалась лишь рядом с ним. Для меня Кел стал наркотиком – не увидев его, меня охватывала дрожь. Сейчас я чувствовала свою слабость поэтому…
– Я хочу увидеться с Лойдом.
27
(Андрей Раж)– У тебя дети есть? – Спросил меня кто-то и я вздрогнул.
Этот вопрос, как заноза в сердце засела. Мои глаза сейчас видят лишь кровь, а руки уже не отмываются от смертей. Но в глубине души… там живет голос Кати.
«Андрейка, а я беременна!»
Она улыбалась и нежно прикрывала свой животик. Я тогда не знал плакать мне или смеяться. Она сияла, как солнышко и хотела много детей. Она хотела создать настоящую семью. Она как-то сказа мне:
«Я сделаю все, чтобы твои детские слова про семью оказались реальностью.»
Мои слова?
Я даже не помню, о чем говорил, но Катя и… Кристина – они жили этим бредом…
В этом мире НЕТ семьи! Здесь НЕТ места для детей и любви! Я сам видел, как погибают люди и сам убивал генных! Так, где здесь место для ЖИЗНИ! Мы не жили, мы ВЫЖИВАЕМ!
Я посмотрел на оставшуюся толпу людей и сжал кулаки. Одни женщины и дети… мужиков почти нет и это из-за меня…
Надоело вести народ за собой, хочу сам выбирать цель и идти к ней, но… У меня нет даже понятия о внешнем мире. Я привык идти за черными спинами генных. Именно об этом говорила Тинка. Я не обращал внимания на простые вещи – еду, отопление, чистую воду и крышу над головой. Переходя из спец – интерната в город каждая пара получала все благоприятные условия для продолжения рода. Но сейчас… лужа под ногами противно чавкнула, а мокрая кофта облепила грязное тело. Разве я мог когда-то представить, что умру среди этого безумия?
А смерти ой, как хочется, ведь там за Гранью нет этой душевной тяжести. Я не буду вспоминать руки Катюшки, что любили трогать мои плечи. Я не буду помнить ее наигранного счастья. Катя все понимала и старалась делать вид счастливой семьи. Она смотрела в будущее, не замечая реальности. Она не любила, но в тоже время ценила и понимала Кристинку. Она знала, что я сдамся без Тинки и знала, что Неделимая пропадет без меня. Мы тогда даже отойти друг от друга боялись. Мы не верили, что нас отпустили в свободный полет, и Катя дала нам время для привыкания. Катюшка была мудрой и духовно сильной личностью. Я раньше не замечал этого…
Закинув за спину рюкзак и перекинув К – 47 через плечо, я посмотрел в последний раз на спящий лагерь. У меня больше нет места, в котором смогу жить, поэтому я хочу закончить свое существование, убив напоследок еще генных. Аэромобиль я не брал и отправился по карте к другому спец – городу, думаю, там должны быть в охране модификаты. Убьют, и я больше не буду видеть ненависти в глазах Неделимой. Мне больше не для чего жить, я больше никогда не смогу забыть Катю и своего не рожденного ребенка. Я не вижу смысла в своем дальнейшем существование, разве только быть отшельником и убивать генных – одиночек.
Мужчина не знал о положение в мире. Во многих спец – городах поднимались восстания. Люди смотрели новости, где неизвестные пришельцы бомбили все что видели. Они слышали голос Келлера Брона Райва и поднимали бунт. Их охватывал страх и заверения, что генные их спасут, не придавало уверенности. Модификаты – враги, для кого-то в большей степени, для других в меньшей, но… Внешний мир всегда манил человека, и раз границы городов охраняют, значит там есть лучший мир. Там есть что-то новое, лучшее, прекраснее… Еда там лучше, деревья выше, солнце жарче и нет этого надоевшего дождя…
Так и город Д2 восстал и люди начали свои действия против генных, но… Модификаты ушли с мест забрав оружие и маски. Келлер Брон Райв решил, что раз везде идет бунт, то пусть люди попробуют пожить за стенами города. Пожить так, как генные живут уже на протяжении нескольких тысячелетий. Пусть попробуют добыть продовольствие. Даже сами генные были рады такому приказу. Их отпустили по домам. В это время началось ускоренное строительство вокруг города генных.
Никто не знал, но спец – городов было двенадцать, а город для генных был один. Да, он вмещал в себя почти три тысячи модификатов и был оборудован под все потребности. Самые лучшие больницы, космопорт, школы, интернаты и другое… Большую площадь занимал город и был практически центром этой планеты. По среди мертвой пустыни возвышались старые постройки и иногда там проводили ночь кто-то из генных, но все остальное место было не жилым.
Лишь двенадцать светлых точек куполов окружали город генных. Эти точки были на максимально дальнем расстоянии от центра. Так обеспечивалась безопасность людей. Численность человечества почти две тысячи, но третья часть была ослаблена и больна. Новорожденные с пороками и слабым здоровьем были помещены в спец – интернат С1. Именно там жили Кристина, Андрей, Катя и Олег. Ученые проводили на них опыты и если понимали, что спасут – спасали.
Так было в случае Андрея. Его забрали у семьи в семь лет, понимая, что ребенок мог умереть на глазах беременной женщины – это вызвало бы выкидыш. Екатерина сама держалась и смогла дожить до двадцати лет.
28
(Надежда)Я держалась за кушетку, смотря на мертвое тело. Секунду назад умер эксперимент с двумя головами. Белые перчатки в крови, хирургический фартук в красных точках. Стою в операционной и только механически отодвигаю приборы. НДК прячет железные щупальца, что ассистировали мне. Неуверенно смотрю на панель, где расписывался ход операции. А все ли я сделала правильно?
Мои пальцы дрожат, и я перевожу взгляд в сторону и натыкаюсь на небольшой цилиндр…
