Дуглас Брайан - Демоны степей
— Начало нашей мести положено, — сказал Арифин спокойно. — В дом Эйке внесен разлад, поначалу совсем небольшой.
— Я весь превращен в слух, подобно тому, как Павлин, владыка наш, весь пребывает Оком, — напыщенно изрек господин Церинген и принял изысканную позу.
— Уволен приказчик в одной из лавок, — пояснил Светлейший Арифин.
Господин Церинген не мог скрыть своего разочарования,
— Как? — воскликнул он, отбрасывая в бассейн апельсиновую корку, что внесло некоторое смятение в мерное течение жизни плавающий там рыбок. — И это все? Уволен приказчик? Не думаю, чтобы столь мелкое происшествие могло каким бы то ни было образом сказаться на благополучии моих недругов, да разорвет Морское Змей им внутренности и да накормит ими зловонных рыб…
— Имей терпение, брат, — благосклонно улыбнулся Арифин. — Ведь это только начало. Мы ловко сумели оклеветать честного и преданного хозяину молодого человека, и теперь в сердце его клокочет обида. Еще немного — и он наш, а нет более опасного врага, нежели вчерашний друг и слуга.
— Это верно, — кивнул господин Церинген с важностью, — Я и сам говаривал, помнится, нечто подобное… Ваш каллиграф, кстати, натолкнул меня на великолепную мысль: я желаю оставить потомству мои воспоминания. О, мне есть что вспомнить, ведь жизнь моя полна самых различных впечатлений и приключений…
— Мы отвлеклись от главной темы, — мягко прервал его Арифин.
— Я весь внимание, — снова подобрался господин Церинген.
— Итак, мщение начато. Однако не следует ограничиваться одними только земными, так сказать, материальными целями. В конце концов главное, к чему мы стремимся, — это торжество Павлина, то есть полная духовная чистота всех живущих под его очами.
— Совершенно согласен, — поддакнул Церинген.
Арифин встал, гулко хлопнул в ладоши. Пришедший вместе с Арифином слуга, который до сих пор таился где-то за дверью, тотчас подбежал к своему господину и набросил ему на плечи белую мантию, а в руки подал тихо звенящий колокольчик.
— Воззовем же к Павлину! — возгласил Светлейший Арифин.
Господин Церинген заерзал на своей подушке, явно колеблясь: он не знал, вставать ли ему, подобно Верховному жрецу, или же наоборот, следует сидеть (а может быть, и лежать, простершись ниц!) во время всей этой процедуры. В конце концов господин Церинген предпочел не вставать с подушки и пройти церемонию с наибольшим комфортом. Он даже сунул украдкой за щеку дольку апельсина.
Светлейший Арифин расхаживал взад-вперед, позвякивая колокольчиком и возглашая различные тягучие мантры, призванные пробудить Павлина и обратить его внимание на взывающих. От всего этого у господина Церингена постепенно мутнело в глазах, и внезапно ему открылось странное переливчатое мерцание. Повсюду сгустилась тьма, и он словно бы уже находился не у себя в доме, не на краю прохладного бассейна в жаркий день в Хоарезме, — нет, он пребывал в некоем пространстве, где не имелось ни неба над головой, ни земли под ногами (или, если угодно, мраморного пола!). Весь воздух вокруг заполнился зеленовато-синим блеском, и посреди этого блеска то вспыхивали, то гасли многочисленные очи. Внезапно он понял, что удостоился созерцать раскрытый хвост Павлина, и от восторга слезы подступили к его глазам, а все тело сделалось легким от неземного блаженства.
Подобного экстаза ему иногда удавалось достигать, находясь наедине с женщиной, но даже и женщины, по правде говоря, не могли бы доставить ему блаженства столь острого и сильного, как это погружение в неведомый мир, под взоры всевидящих, никогда не дремлющих очей всемогущего Павлина.
Церинген не мог бы сказать, как долго продолжалось это пребывание в ином пространстве — несколько мгновений или часов. Время здесь не играло роли. Он очнулся и обнаружил себя лежащим на полу возле бассейна, среди разбросанных подушек. Несколько плавали в воде, одна уже успела пропитаться водой и, затонув, лежала на дне, точно камень, а любопытные рыбки тыкались в нее округлыми ротиками. Все тело господина Церингена покрывала испарина, голова разламывалась, глаза вылезали из орбит, однако тело все еще сохраняло память о неземном блаженстве, которое только что заполняло его, подобно тому, как жидкость заполняет сосуд.
Светлейшего Арифина в комнате не было.
Слабым голосом господин Церинген призвал к себе слуг. Вбежало несколько расторопных молодцев с мягкими полотенцами наготове. Один подхватил господина, другой принялся растирать его, третий совал ему бокал с вином, дабы Церинген мог освежиться. Церинген капризно отбивался, пролил несколько капель на белоснежные полотенца, вообразил вдруг, будто у него пошла носом кровь, и разрыдался от ужаса — он не переносил вида крови, особенно собственной. Слугам стоило немало усилий, чтобы успокоить его. Однако даже убедившись в том, что красные пятнышки — не кровь, а всего лишь пролитое по неосторожности вино, господин Церинген продолжал обиженно всхлипывать и требовать, чтобы его утешали. В конце концов слуги перенесли его, совершенно разбитого, в спальню и на цыпочках удалились.
* * *Инаэро не знал, что ему предпринять. Эйке велел ему оставить службу и не появляться больше ни в лавке, ни в господском доме. Единственное, что обещал приказчику его бывший хозяин, — не предавать случившееся огласке. Да что толку! Хоть и большой город — Хоарезм, хоть и много здесь живет разного народу, и торгового, и вороватого, и ремесленного, и бездельного, — а слухи о подобных историях расползаются словно бы сами собою. И попробуй потом отмойся, докажи, что тебя оклеветали! Нет, если сам господин Эйке об этом не объявит во всеуслышание, не примет его, Инаэро, к себе обратно, — можно позабыть и о женитьбе на прекрасной Татинь, и о собственном домике, и вообще о всяком более-менее пристойном будущем.
Однако окончить свои дни в каком-нибудь воровском притоне тоже не хотелось. Инаэро не знал, на что решиться. Мстить несправедливо обвинившему его хозяину? Но юноша, следует отдать ему должное, небезосновательно предполагал, что перед Эйке его попросту оклеветали, — стало быть, не так уж и виноват Эйке в случившемся несчастье. А если так, то следует не мстить невольному обидчику, а доказать ему свою невиновность. Но как?
Ответа на этот вопрос у молодого человека пока что не находилось. Отыскать истинного виновника кражи? Но тут у Инаэро начинала раскалываться голова: выдать отца Татинь и навеки лишиться любимой… Впрочем, он, кажется, и без того потерял невесту…
В тяжких раздумьях он подолгу бродил по Хоарезму. Иногда ему казалось: стоит засесть у себя дома, спокойно выпить кхитайского чаю и поразмыслить обо всем случившемся — и ответ придет сам собою.
