Один - Иван Лорд
— Понятно, — ты как всегда. — Знаешь, я тебе советую забыть о женщинах. То, что ты делаешь, нехорошо.
— Нехорошо? Хочешь совет? Не учи меня, как мне жить. Но в целом ты прав, нужно с ними поосторожней.
Одис и Факей собрались и спустились.
— Ребята, вы куда? — остановил их Иоах.
— Нам пора, спасибо за гостеприимство, — неловко объяснялись Одис и Факей.
— Как пора? Куда? Дайте хоть угощения вам дадим. Ализа! Собери узелок чего-нибудь вкусненького.
Ализа спешно забегала по дому.
— Что же это такое? К чему такая спешка?
— Появились новые планы и дела. Здесь мы своё сделали.
— Хм, не нравится мне это. Но ладно. Дело ваше.
Ализа подала Одису узелок, излучающий ароматы выпечки, и мешок, приятно звенящий монетами.
— Спасибо, — сдержанно проговорил Одис и спрятал подарки в свою сумку.
— Вам спасибо. Вы спасли нас, — прослезился старик и начал обнимать своих гостей.
Иоах поцеловал Одиса, затем Факея. Он долго пожимал каждому руки и говорил тёплые слова.
Друзья вышли, и мороз защипал их лица.
— А славный был старик, — сказал Факей.
— Славный. Ты прав. Ну а теперь в путь.
Глава 7. Свободный раб
«Многие думают, что покупают наслаждение,
а сами продают себя ему в рабство».
— Бенджамин Франклин.
Клара кралась во тьме, перемещаясь как кошка. Небо пристально следило за каждым её движением, оценивая и обдумывая его. Звёзды пребывали в волнении, они шептали луне, мол «посмотри, какой кошмар, что она задумала». Клара должна была кое-что сделать. Аккуратно она перелезла через забор и очутилась во дворе одного из домов Тихой. Это был не самый бедный дом. Он был вполне себе ничего. Сад был аккуратным, тропинки проложены, постройки стояли ровно и прочно. Несмотря на глубокую ночь в доме горел свет. Клара осторожно приблизилась к окнам и заглянула в них одним глазком так, чтобы никто не заметил её. Внутри за одним столом сидел мужчина, женщина и две девочки. Семья. Они ужинали и смеялись, обсуждая что-то. Жена была красивой, она влюблённо смотрела на мужа и на то, как он трепал своих дочек по голове. Даже через стекло атмосфера семейной любви просачивалась и била Клару в самое сердце. Ей было невыносимо смотреть на эту… На эту… На эту семью. Это было также невыносимо, как если бы она смотрела на солнце. Глаза Клары стали мокрыми. Она тут же вытерла их. Реакция её тела вызвала в ней раздражение. «Ты плачешь? Зачем? От чего? Пустышка. Не плачь. Соберись. Ты сильная». Клара тряхнула головой и подошла к двери, протянула руку и сказала: «Йолод комаз!» Дверь вырвало вместе с петлями, и Клара вошла. Отец семейства встал, его дочки закричали от испуга, жена стала успокаивать их. А сам муж направился в сторону Клары.
— Что происходит? Кто вы? Зачем вы врываетесь в мой дом? — возмущался глава семейства.
— На колени перед адептом Пул Кра, — спокойно проговорила Клара и взмахом руки силой склонила мужчину. — Ты мошенник над мошенниками. Сотни людей были обмануты и втянуты в долги тобой. Ты преступник, а за это — смерть. Тебе и твоей семье.
Глаза мужчины расширились от страха.
— Что? Нет! Прошу, не надо! Я всё исправлю, клянусь. Только не мои девочки! Не надо. Убейте меня, но их не троньте. Молю.
* * *
Клара вышла из дома, и тот запылал.
— Пожар! — закричали соседи, и с улиц стали стекаться люди.
Клара шла, удаляясь далеко во мрак. Она чувствовала, как в ней клокотала досада, обида и злость. «Ненавижу, — думала она. — Зачем я убила их?» Она знала, что те причины убийства, что она назвала, были пустым звуком. Пул Кра не поэтому приказал ей убить. Причина их гибели была в том, что этот безымянный мужчина решил воспротивиться власти тёмного владыки. А Пул Кра ненавидел всех, кто был его противником. И это понимание было тяжёлым грузом на плечах колдуньи. Клара смотрела на свои руки. Именно ими она совершила зло. Они тряслись от адреналина, страха и ярости. А ведь когда-то эти руки делали чудесные вещи. В памяти Клары теперь навсегда отпечатались слёзы девочек, то, как их мать пыталась защитить их, крики, глаза полные отчаяния и детские мольбы о пощаде. Эти воспоминания стали очередным сгустком тьмы, жгущим сердце каждый день изнутри.
Вдруг Клара схватилась за живот и присела на пенёк. Она оглянулась назад. Тот дом был уже очень далеко. Лишь дым, поднимающийся в ночное небо, был виден ей. Клара успокоилась и стала ощупывать свой живот. «Вот опять. Опять. Толкнулся». Она была беременна. И был лишь один человек, который мог бы быть причиной этого. Одис. Именно он был её первой и единственной страстью, как она считала. Клара ещё не видела ребёнка, но сама мысль о том, что она может сотворить живого человека, радовала и пугала её одновременно.
Клара вспомнила девочек, которых она убила. Только что она отняла их жизни, будто бы они им и не принадлежали. И зачем? Только потому, что он сказал. «Как странно. Я способна отнять жизнь и сотворить её. Будто бы я богиня», — эта мысль почему-то вызвала улыбку на лице Клары. Но в то же мгновение, как она появилась, она исчезла. Было кое-что печальное в этой беременности. Пул Кра не хотел, чтобы она рожала. Он приказал убить ребёнка. В это мгновение Клара ненавидела своего владыку как никогда сильно. Она ненавидела себя за то, что делала. Она ненавидела свою жизнь, свою слабость и беспомощность перед мраком. И мрак давил так сильно, как только мог. Он причинял боль, душил и резал. Он шептал об одиночестве и смерти. И не было того, кто утешил бы Клару, кто обнял бы её и пожалел, кто разогнал бы своим светом тьму. Не было ни друзей, ни семьи, не было никого во всём мире, кто спас бы её. И Клара это тоже ненавидела. Так со всеми своими переживаниями она сидела до самого утра на пеньке и от тоски искусала себе все губы и пальцы до крови. Почему-то это успокаивало её. Почему-то вкус крови не давал забыться. На рассвете же она встала и пошла к Пул Кра.
Он сидел в доме, где раньше жил вождь Тихой. Раньше, потому что теперь не живёт. И не только в этом доме. Не живёт вообще. Пул Кра убил его за противление. Теперь люди Тихой ходят на поклон лишь к новому владыке. Они боятся его из-за той
