Железный гром. Том 1 - Алексей Леонидович Янов
— Ого! Расскажите мне!
— Позже Новица. Не видишь, люди устали? Вечером зайду к брату, тогда и поговорим.
— Хорошо! Градислав сейчас на охоте, но до наступления ночи должен вернуться. Будем тебя обязательно ждать!
— Ладно, бывай.
Кто бы сомневался, подумал про себя, такая прелюбопытная сплетница как Новица своего уж точно не упустит.
А мы не спеша пошли дальше, пробираясь через шумящие, запруженные народом улицы.
Веселина с детьми лишь заприметив мой дом подзависли на несколько секунд. Ну, еще бы! Таких жилищ драговиты еще не строили.
— Черный дом это твой? А почему он такой … странный? Из горелого дерева собран что ли? — вопрошала Веселина, дети тоже стояли как завороженные рассматривая эту постройку.
— Ничего он не горелый, просто для лучшей сохранности древесины обмазан дегтем.
— А … понятно, про деготь я что-то слышала … Точно! Это же вы с братом его выделываете?
— Раньше да, было дело, но сейчас от этих дел я отошел, другие появились. Впрочем, сама все скоро узнаешь.
И тут, как в сказке, скрипнула дверь, а наружу выпорхнули набросившие на плечи полушубки Зорица с Ружицей и уставились на нашу гостью.
— А вот и мои жены, знакомься. Та, что справа — Ружица, слева — Зорица.
Девушки сблизились с Веселиной, осматривая ее с подозрением, бросая на меня косые взгляды.
— А это, Дивислав, кого ты к нам привел? — прищурив глаза спросила Ружица, при этом разглядывая красивое лицо и просматривающуюся через одежду точеную фигурку нашей гостьи.
— Это моя родственница, тетка Веселина с детьми. Пока поживет у нас, а дальше как сама захочет. Если решит остаться, то найду ей работу. Вам с Зорицей нужно себя поберечь, пока не родите, а работы у нас, сами знаете, много.
Когда мои девушки услышали слово «родственница», то сразу успокоились, видать поначалу подумали, что я себе третью жену где-то по доброте душевной подобрал.
Зашли в дом. Пока жены принялись кухарить и накрывать на стол, отправился за мешками с соломой, чтобы сделать из них что-то вроде топчанов и разместить на них на ночь гостей. За всем этим имуществом пришлось пройтись до соседей, когда вернулся, детей, да и саму Веселину уже переодели в чистую, сухую одежду. На столе стояли шесть деревянных чашек с ложками, посреди лежала большая коврига ржаного хлеба.
Как только я уселся во главе стола, Ружица достала из печи пышущей жаром большой горшок с просовой кашей сваренной с нарубленном там мясом, а Зорица разложила кашу по чашкам.
Атмосфера в доме стояла радушная и гостеприимная, но все друг изменилось, когда мы закончили обедать, а девушки начали между собой общаться, точнее говоря, это походило на допрос устроенной над Веселиной. И вот тогда-то и выяснилось, какой именно «близкой» родственницей мне приходится наша гостья. Тут у нас и троюродные братья с сестрами могли запросто жениться, а уж моя тетка Веселина мне по факту кровного родства вообще никем не являлась, это ее дети, двое парнишек, Горян и Сновид, были моими троюродными братьями.
В общем, ночь прошла беспокойно. Зорица и Ружица в кои-то веки объединили свои лежанки вместе, меня поместили посередине и полночи, вполне предсказуемо, я слушал шепот в уши о том, что с работой они сами как справлялись, так и впредь будут справляться, никакие им помощницы и вовсе не нужны. Отговорился тем, что никаких планов на Веселину я не имею, но если она захочет остаться и работать на нас, то гнать ее никуда не стану. Будущим же летом я все равно планирую строить рядом с домом новые пристройки, и в одной из них можно и Веселину с детьми разместить. Ну, естественно, на самом деле думал я не совсем том, о чем им говорил, но знать им об этом вовсе не обязательно, к тому же еще не факт, что Веселина захочет у нас остаться.
За завтраком, уже успевшая посплетничать с соседями Ружица делилась последними новостями. Оказывается, минувшей ночью, Яролик у своего дома разжег огромный костер и на глазах толпящегося вокруг костра народа полночи совершал камлания и по завершении обряда заявил, что души погибших родовичей взывают о вендетте, а значит, они должны быть отомщены. И сегодня же днем Гремислав созывает сход-вече, где будет объявлено об исполчении луговских воинов для похода на север.
К полудню у дома вождя собрался луговский люд, в эпицентре этого толпатворения стояли мужчины, а периферию, запрудив идущие к центральной площади улочки и дворовые территории, занимали многочисленные женщины и дети. Все взгляды здесь присутствующих были устремлены на дом вождя, где сейчас там заседали Гремислав, Яролик, Яробуд, десятники и другие опытные воины и ветераны. Из дверного проема показалась фигура вождя, следом за ним выходили на свет божий другие участники совещания. Толпа всколыхнулась и начала расступаться перед ними. Гремислав дойдя до центра площади взобрался на постамент, чтобы видеть всех и чтобы его все могли лицезреть. Остальные мужчины, вышедшие вместе с ним, топтались вокруг вождя. В ожидании объявления шум на площади стал смолкать.
Выпрямившись во весь свой немалый рост и грозно расправив плечи, Гремислав громко и решительно заговорил:
— Совет единогласно порешил, что за пролитую кровь наших сородичей в оместники идет луговская дружина!
Народ охнул и зашумел, хотя эта новость была ожидаема. Вскоре возникший шум перерос в дружные возгласы одобрения, а воины, подняв в небо оружие и потрясая им, начали скандировать сначала тихо, потом с нарастающей силой: «— Перун!!!, — Перун!!!, — Перун!!!»
Дальше вождь рассказал во всех подробностях о случившемся нападении галиндов. Затем распорядился всем миром начать собирать воинов в поход, с тем, чтобы выступить уже в ближайшие дни. На этом вече завершилось, народ стал расходиться, времени оставалось мало, а неотложных дел, в связи с намеченным походом, у всех луговчан преизрядно прибавилось.
* * *
К нашей карательной акции, помимо луговского воинства, присоединились воины из окрестностей столицы. Таким образом, в поход направилось две сотни воинов — более чем полторы сотни луговчан и полусотенный сводный отряд ратников примкнувших к нам из окрестных селений.
По моим примерным прикидкам, учитывая общее количество драговитских весей — около трехсот пятидесяти и среднюю численность проживающего в них населения (грубо говоря, пятьдесят человек в селении,
