Генерал-коммандант - Башибузук Александр

— Да ну на хрен… — не веря своим глазам, я осторожно прикоснулся пальцем к комочку свинца. — И даже целая…

С легким скрипом провернулась крышка, в нос ударил одуряющий аромат виски. Стенки фляги оказались настолько толстыми, что из нее даже не вытекло содержимое — пуля просто сделала внушительную вмятину.

— За тебя, рыжий! Прости мя грешного, Господи… — Я отсалютовал берегу подарком О’Брайна и влил в себя несколько больших глотков.

Ирландское пойло смахивало вкусом на бурячиху тетки Глафиры из села, где я с остальными студиозусами во время учебы в университете отбывал практику, но сейчас оно показалось мне сущим божьим нектаром.

Дальнейший осмотр не выявил ничего, кроме слегка кровоточащей ссадины на бедре. Правда, самочувствие оставляло желать лучшего. Башка дико болела, а при каждом вдохе грудь простреливало острой болью.

— Зато живой… — прокомментировал я вслух свое состояние и принялся усиленно лечиться ирландским «нектаром», одновременно ломая голову над тем, как на меня вышел убийца.

Револьвер, из которого он стрелял, ничего не дал — это оказался британский стандартный армейский «Бульдог номер два» внушительного калибра около одиннадцати миллиметров. Мощная убойная штука, меня спасло только то, что пуля была безоболочечная, то есть просто свинцовая, без покрытия.

Тот факт, что киллер матерился на одном из славянских языков, тоже ничего не значил. Бритты, или кто там меня заказал, могли нанять какого-нибудь серба или болгарина на стороне.

А вот то, что он дожидался меня у причала, наводило на очень нехорошие мысли. Место, на котором осталась лодка, знал только Пьер. И если парень отлучался из пансиона за время моего отсутствия — то это означало, что предатель именно он.

Впрочем, оставался еще небольшой шанс, что убийца проследил за мной незамеченным от самой американской резиденции. Увы, слежку я мог благополучно прохлопать. И американские агенты тоже — они больше следили за мной, чем глазели по сторонам.

На самих американцев я не грешил — им совершенно незачем меня убивать, особенно после того, как мы с Рузвельтом пришли к согласию.

Хотя… я уже давно отучился удивляться. В этой жизни случиться может все. Абсолютно все.

А так — да, чуть не достал, урод. Крепким орешком оказался. Если бы не фляга…

И вообще, быть объектом для покушения — довольно мерзкое занятие. Да, на войне в окоп тоже может неожиданно свалиться пятнадцатидюймовый фугасный снаряд, но там это в порядке вещей.

Первый раз меня пытались убить в Блумфонтейне в самом начале моей попаданческой эпопеи, причем не бритты, а сами буры — с подачи проворовавшихся чиновников. Но тогда остался целым — пострадала Франсин, чтоб ей личико попрыщило.

Второй раз — в Дурбане прилетела в окно пуля. Если бы не откинулся на спинку кресла — валялся бы с дырявым черепом. Киллера сразу так и не взяли, правда, потом вскрыли целую сеть британской резидентуры в городе и нашли урода — оказался уитлендером, поляком.

Третий раз — пытались пустить под откос поезд вместе со мной, но случайно рванули раньше — паровоз слетел с рельсов, а состав остался невредимым.

Да чего только не было!.. И травить пытались, раз даже подогнали к зданию военного департамента конную фуру с бочками, до отказа начиненными динамитом. Разнесло бы на хрен весь квартал — к счастью, охрана сработала как надо.

Но вот сейчас смертушка совсем уж близко прошла. А может, это сигнал свыше? Призыв образумиться?

— Не, извини, команданте. — Я поднял голову и подмигнул небу. — Уже не получится. Так что… поступай как знаешь. Я задний ход уже не включу.

Гребаное ирландское пойло оказалось просто ядреной крепости, градусов шестьдесят, если не больше, так что к противоположному берегу я причалил хорошо подшофе.

И чуть не пристрелил непонятно откуда взявшегося рядом с моей лошадкой высокого усача в немецком народном костюмчике, то есть в дурацких коротких штанах с помочами и шляпе с перышком.

— Господин Игл!!! — заорал под стволом пистолета на чистом русском языке незнакомец. — Ради бога, не стреляйте! Я свой!

— Лежать, мордой вниз. — Я показал кольтом на землю. — Кого ждешь?

— Вас, ваше превосходительство! — выполнив приказ, недовольно забурчал усач. — Я тут вас дожидаюсь. Для того чтобы в безопасности сопроводить в пансион. Для охраны, значит.

— Кто приказал? — Прижав ствол к затылку встречающего, я быстро извлек у него из кармана браунинг.

— Начальство… — нехотя выдавил из себя мужик. — А чины с фамилиями вам ничего не скажут. Ваше превосходительство, ей-богу, ни к чему меня в плен брать…

— Заткнись. — Я подавил в себе желание вырубить усача, ограничился тем, что тщательно его спутал и оставил возле причала. — Полежи здесь чутка…

А сам взгромоздился на лошадку и тронул поводья.

Ушибленная грудь разболелась еще сильнее и путешествие верхом прошло не особо комфортно. Да еще Маркиза всю дорогу фыркала и норовила сбросить меня.

Впрочем, кое-как добрался.

А вот уже в пансионе, первым делом, узрел Клео и, очень неожиданно, Арцыбашева, собственной персоной.

Клеопатра, сидя на стульчике, благоговейно наблюдала, как подполковник, молодецки похекивая и явно красуясь, рубил дрова. А на лавочке подле ручья обнаружился еще один добрый молодец — плечистый атлет, причем с охотничьим карабином на коленях. А вот Пьера вообще нигде не было видно.

— Михаэль… — Клео бросилась ко мне. — Что с тобой? Ты ранен?

— Подожди… — бросил я ей и рявкнул на Арцыбашева: — Что за тип меня встречал?

— Михаил Александрович… — Подполковник побледнел. — Ваше превосходительство, вы его, часом, не…

— Часом — да.

Офицер совсем сошел с лица.

— Михаил Александрович, вы меня не профанируете?..

— Профанирую. Просто связал. А мог бы и застрелить, на хрен. А теперь идите сюда… — Я взял подполковника за руку, отвел в сторону и сунул ему в ладонь флягу с застрявшей пулей. — Это что такое? Меня ждали возле лодки на том берегу. А о месте, где она осталась, знал только ваш Пьер, или как там его… Где он?

— Все сложнее… — Подполковник пожал плечами. — Пьер здесь ни при чем. Мы знаем это точно. Ну кто же мог рассчитывать, что вы в город опять сунетесь? Зато теперь вы в полной безопасности.

— Сука…

— Я все объясню.

— Шарашкина контора!.. — в сердцах ругнулся я.

— Михаил Александрович…

— Да идите вы все в задницу, простите мне мой французский!..

И ушел к себе.

Ну а как? Все, кто мог — все сдали. Французы, немцы, а теперь еще и русские. И туда же, с наглами бороться!.. Да вам и врагов не надо, сами себя угробите…

Впрочем, злость скоро прошла, и я занялся собой. Путем несложных тестов выяснилось, что обошлось без переломанных ребер — максимум трещины или сильный ушиб. Ссадину от пули на бедре даже бинтовать не стал, просто замазал йодоформом.

Попутно выяснилось, что я страшно проголодался. Сунулся на кухню и наткнулся на Клео.

— Чего изображаешь из себя кающуюся Магдалину? Ты тут точно ни при чем. Поесть мне живо сообрази.

— Я уже… — Клеопатра улыбнулась и показала мне заставленный едой поднос. — Все готово. Но я боялась к тебе заходить.

— Правильно боялась. Пьер из пансиона не отлучался? — Я намазал ломоть ржаного хлеба паштетом и жадно в него вгрызся.

— Нет. Все время здесь был. Сильно тебе досталось? — Клео состроила сочувствующую рожицу.

— Жить буду. А Алекс когда заявился?

— Вчера, сразу после того, как ты уехал. С ним прибыли еще два человека. Серьезные, даже не улыбаются.

— Их я уже видел. Довольная, что милый пожаловал?

Клеопатра несколько раз быстро кивнула.

— Конечно. А еще… — Она радостно улыбнулась. — Алекс сказал, что приедет ко мне в Дурбан.

— Чего?..

— В Африку приедет.

— Вот тебе и здрасте! Турнули со службы, что ли? — буркнул я. — Знаешь что… Позови-ка ты его в беседку возле ручья. И виски туда притащи. Там у меня в саквояже початая бутылка есть. И кофе…