Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий
Попов хмыкнул.
- Если надо, вылет задержат. Вы отдыхать приезжали?
- Нет, с «двухсотым».
- Кто?
- Ты его не знаешь. Он прибыл после тебя. Кто вас нанял?
- А-а-а… это… Хмырюга один, военкоматский. Забашлял Плису, бригадиру нашему. Чем-то вы его успели сильно обидеть.
- Хрен с ним. Важно другое: Здесь живет моя жена. Можешь сделать так, чтобы ее никто не обижал. Только - заочно. Пойми меня правильно. В контакт с ней ни тебе, ни твоим ребятам не вступать! Я приеду очень скоро…
- Товарищ капитан, все будет в лучшем виде! Нас тут уважают. Скажу, кому надо, и к ней близко никто не подойдет. Вы только скажите адресок оставьте.
- Гайдамаченко… Отставить: Кирпичникова Марина, адрес…
- Маринка? – Попов присвистнул, – Классная девчонка… Мы с ней в одной школе учились. Поздравляю, товарищ капитан! Не беспокойтесь: у нас её и так никто не трогает. А этому пидору из военкомата мы ещё Варфоломеевскую ночь устроим.
- Плюнь, не стоит.
- Стоит-стоит. Я теперь понял, за что он на вас… Он ведь, падла, сказал, что вы ему денег должны. Соврал, значит, а это косяк серьезный. Из-за женщины только двое должны разбираться меж собой, третий не лезь! Так что не беспокойтесь, товарищ капитан, все будет чики-трыки! И… удачи вам там.
Кирпичников подумал и протянул руку своему бывшему подчиненному, а ныне «бригадиру» местечковой «братвы».
- До встречи, сержант!
Руки сошлись в крепком рукопожатии.
- До встречи, товарищ капитан! Приедете: спросите в кафе на набережной, «Черноморочка» называется. Я вас сам найду. Кстати, «погоняло» мое – Сержант.
Кирпичников двинулся к выходу и, пока вытаскивал воткнутую в дверную ручку швабру, оглянулся.
Попов ногами расталкивал начавших шевелиться соратников.
- Чего разлеглись, козлы? Подъем! Слышь, Сяма, Жбан! Вставайте, мать вашу…
Коля удовлетворенно хмыкнул и вышел из аэропортового сортира, не обращая внимания на успевшую собраться у закрытой двери небольшую группу страждущих мужчин.
- Безобразие! – донеслось ему вслед, - А еще военный!
***
Титры: Истра. Московская область. СССР
19 сентября 1980 года
Никитин в гражданской одежде сидел на берегу Истры, а вокруг была золотая осень. Сентябрь.
Рассвело, но солнце еще не показывалось. Над речкой развеивался туман.
Рядом на берегу, вокруг затухающего костра, у которого сидел Никитин, полукругом стояли брезентовые и нейлоновые палатки.
У костра на боку валялся закопченный котелок, с прилипшими внутри остатками тушенки с картошкой. И две пустые бутылка от болгарского вина «Тамянка», смятые пачки от сигарет и прочий мусор.
Недалеко к дереву бала приставлена фанерная «шиховская» гитара с наклейками волка из «Ну, погоди!» по деке. Она уже покрылась росой.
Тишина была звенящая.
Никитин сидел на берегу медленно текущей Истры, зачарованно наблюдая восход осеннего Солнца над лесом. И в этой звенящей тишине слышался ему голос одноклассницы Юли, которая читала свои стихи:
- Дремала в речке сонная вода,
По волосам бормочущей осины
Тянул паук-охотник провода
Из серебристо-влажной паутины.
Речной туман неслышно умирал,
И по следам ушедшей в вечность ночи
Огонь зари багряной пробегал,
Воспламеняя заросли осочьи.
А лес еще совсем зеленый был,
И лишь местами вспыхивали искры
Златых ветвей – сентябрь тихо плыл
По отраженью неба в водах Истры…
Внизу в реке почудился силуэт купающейся девушки.
Никитин поднялся, открыл полог палатки.
Юля сладко спала, накрывшись, красной болоньевой курткой, поверх спальника, и волшебного рассвета не видела.
Никитин сел снова на взгорок молча внимательно смотрел на реку.
В сентябрьских водах Истры полоскалась прекрасная, юная наяда. Резвится себе, а потом выходит, обнаженная, из воды и идет к нему, растряхивая
