Жестокий спаситель - Харитон Байконурович Мамбурин
Ауры обоих почти одинаково начали наливаться серым и красным. Страх и гнев, но… в странных пропорциях. Что-то тут было сильно не так. Даже слегка деревянному мне было понятно, что эти родственнички очень сильно хотят завербовать меня с гномами. Очень. Только вот допускать до разговора с Должником не хотят просто жутко. Почему? Держат его в плену? Нереально. Даже у Умников после выплаты Долга настолько высокие Триады, что киды порвут гоблинов голыми руками.
— Я не собираюсь пытаться завербовать Должника себе в слуги или спутники, — аккуратно зевнув, поделился я с нервничающими собеседниками, — У меня есть к нему пара вопросов, только и всего…
— Каких?! — чуть ли не выкрикнула полугоблинша, возбуждая бармена.
— Не ваше дело, — фыркнул я, — Условия названы. Срок на раздумья могу дать… скажем, часа три. Приблизительно через такое количество времени тут появятся мои товарищи. Мы будем обсуждать план ухода из города, направление… такие вот мелочи. В общем, до свидания, господа! Или — прощайте?
Парочка ушла, сохраняя пришибленный вид, а я, сделав очередной заказ напитка, добавил к нему три простые постные лепешки, вставшие по ружейному патрону за каждую. Надо было подумать.
Итак, Должник с гоблинами. Защищает весь город ради трех племен? Крайне странно. Да, есть варианты, что у него поехала крыша, как у Крюгера, но по отношению к гоблинам, это делает ситуацию паршивенькой. Такого не уговоришь идти спасать мир. Но могут быть и другие, это я намерен узнать ночью.
Вновь явившийся в таверне Зерс Кладбрункер, быстро прошагавший до моего столика, и практически прошипевший в лицо «Мы согласны», возбудил еще больше подозрений.
— Но пойдете только вы! — с натугой выдохнул он, — Никого более!
— Пришлите провожатого к 9 вечера, — сухо улыбнулся я ему, — Он уйдет отсюда либо со мной, либо с моим точным ответом.
Вот и всё, теперь оставалось просто дождаться Церха и Крюгера.
Первым явился Крюгер. Лысый кид натурально высох за эти три с половиной дня, вовсю блестел голодными глазами и осунувшейся рожей. Щеголял в совсем уж феерическом тряпье, хотя уходил в довольно приличной одежде и некисло вооруженным. Сунувшегося было к нему с дубинкой бармена я остановил резким окриком, а затем, порывшись в карманах, выгреб оттуда все «валютные» патроны, положив их на стойку и коротко приказав «Еды». А затем принялся ждать, наблюдая, как Должник, давясь и чавкая, лупит пресные лепешки, заглатывая кофе по треть кружки за раз.
— Ты…, — наконец, прохрипел Крюгер, высасывая сигарету чуть ли не за одну затяжку, — Что…?
— Тсссс, — загадочно прижал я палец к губам, а затем встал.
Вынул свой большой черный пистолет из кобуры. Навёл его на стену, у которой стоял наш столик. Окликнул хозяина заведения.
Тот, подняв на меня глаза, сделался бледным, как полотно, роняя зачем-то взятый с полки бокал.
— Мне кажется или ты очень нас хочешь угостить за счет заведения? — осведомился я.
Оказалось — хочет. Отчаянно хочет. Перед пораженным Крюгером нарисовалась тарелка разваристого злака, пусть даже и холодного, но очень аппетитно пахнущего, черствый каравай хлеба, с десяток длинных кусков вяленого мяса, пара бутылок очень неплохого алкоголя, опять же кофе, только куда лучшего сорта. Всё это хозяин таверны метал на стол, не отводя от меня умоляющего взгляда. Приказав ему забирать того, кто пытался нас подслушать из-за стенки, а потом не показываться мне больше на глаза, я дождался, пока мужик свинтит, а потом уселся назад.
— Пацан там был, — объяснил я лысому, начавшему пожирать кашу, — Или девчонка. За фальшпанелью. Подслушать нас хотели.
Должник только кивнул. Было странно видеть его настолько проголодавшимся, странно и тревожно. Тревога получила обоснования, как только Крюгер доел и начал трепаться — в Хорне Громогласном творилась полная задница. Полная, но очень тихая.
— Орки, Кр… как там тебя, понимаешь, орки, — тихо, но зло бубнил Крюгер, отхлебывая кофе, — В Хорне, как оказалось, мафия состоит целиком из орков! Да, ты не ослышался, именно мафия. Всё по-взрослому. Крышуют, отмывают, продают. Только чистокровные и смеки, без гоблинов, представляешь? У них давно всё на мази, очень давно. А вот теперь смешной момент, дружище — именно благодаря им пока особо бунтов не вспыхивало. Ты, как понимаю, сегодня кого-то шлепнул? На публику внимание обращал? Все были нормально одеты, да?
— Не особо смотрел, но кажется, да, — неуверенно бормотал я.
— Так вот, это потому, что тут все низы под орками. Раздача пищи — через мафию, у шишек, с которыми ты терся, тупо нет народа, времени и желания, чтобы распределять самим. Так вот, зеленые отрезают себе половину. Минимум. Зато продают мясо, дешево. Даже за деньги. Откуда, ты думаешь, они его берут? Вижу по твоим глазам, уже понял всё, да?
Душевная добрая Кендра с её заморочками. Ну что тут еще можно сказать?
Так вот, орочьи мафиози выполняли роль клапана для спуска пара, хирургически точно внедряя в оставшееся население достаточно страха и хаоса, чтобы те не начали громить всё подряд, то есть, по сути, делая то же, что и я с утра. Но… этого было недостаточно. Сколько этих орков? Не так уж и много, тысяч пять с натяжкой. А вот привычка забирать половину гуманитарной помощи оказалась секретом Полишинеля. Поэтому Крюгер такой несчастный и забитый, а в трущобах города творится… ад.
— Там все режут всех, прямо сейчас! — нервничал лысый, — Горожане обезумели. Кр… а, насрать! Криггс, слушай, ты должен понимать, чем это кончится! Резня объединяет! Завтра, в крайнем случае послезавтра городу конец! Нам нужно валить!
— Значит, валим, — кивнул я, — Дожидаемся Церха, отправляешься с ним, выводим парней из города. Затем меня дождетесь в безопасном месте и уйдем. Только по радио не забудьте наш «лифт» вызвать.
— У тебя появились наметки? — с слабой надеждой спросил кид, удивленно выпучив глаза, когда я кивнул, — Отлично!
Посидели, покурили. Должник, успокоившись, уже пытался травить какие-то байки о своих приключениях, когда в таверну влетел Каирн Церх, зажимающий рану на плече. С улицы послышались крики.
— Криггс! — рявкнул кригстанец, чуть ли не промахиваясь рукой мимо стойки, — У нас проблемы!!
Глава 11
Две короткие экономные очереди превратили мою куртку и рубашку в изорванные лохмотья. Раз, я стою, делая вид, что ничего не понимаю, два — и в меня стреляют. Коротко и предельно ясно.
