Куда идем мы… - 4 - Вадим Юрьевич Нестеров
– Теля! Теля, спаси меня! Теля, что ты сидишь, убей его! Сейчас же, сию секунду! Нет, стоп! Не сию секунду! Убей, но медленно. Чтобы долго мучился! И чтобы я видела!
– Кого убить-то?
– А я знаю? Обезьяну! Мерзкую, подлую, вероломную обезьяну! Теля, он поднял не меня руку! Вернее, не руку! Неважно! Теля, почему ты еще здесь?
– Дорогая, а где эта обезьяна?
– А я знаю?! Кто из нас мужчина, в конце концов? Найди! Теля, твою жену избили, твою жену чуть не убили, почему ты сидишь?
– Прежде чем заняться поисками, надо получить информацию. Нападавший еще что-нибудь говорил?
– Какую-то чушь про брата.
– Ростом тебе примерно по плечо, шерсть светло-коричневая, морда живая, подвижная, с бакенбардами, в руках вертит железную палку, представился Психом. Так?
– Так. Теля… Теля! Теля, ты что – его знаешь? Теля, твой круг знакомств…
– Все-таки явился, придурок. Лапочка, сиди здесь, ничего не бойся, никому не открывай, даже знакомым. Я схожу его наизнанку выверну и вернусь.
Глава восемьдесят седьмая. Окунево, Тюмень
(в которой старые друзья все-таки встретились)
дер. Окунево
Муромцевский сектор
Омской локации.
56°24′ с. ш. 75°39′ в. д.
Псих ждал Князя, сидя на деревенской завалинке напротив входа в замок владельца Окунево. Стальной посох с золотыми кольцами лежал у него на коленях, и он перебирал по нему пальцами, словно играл на пианино.
Князь подошел, не здороваясь, сел рядом и тоже водрузил на колени свою железную палицу.
Пару минут они сидели молча, только Псих продолжал «играть», а быкоголовый был неподвижен, как статуя египетского Аписа.
– Ты зачем убогую-то ударил? – наконец нарушил молчание Князь.
Псих пожал плечами.
– Для гарантии. Чтобы она тебе про меня точно доложила. А ты точно ко мне вышел. Я же тебя знаю. Ты ленивый.
Князь неопределенно хмыкнул и вновь воцарилось молчание. Наконец, бычара не выдержал и сказал с досадой:
– Каким ты был, дурачина, таким ты и остался. Вот почему ты все через задницу делаешь?
– Это ты про пинок по афедрону? – невинным тоном спросил он.
– Да! Нет! Не только! – путаясь в показаниях, запальчиво крикнул Князь. – Думаешь, я не понимаю, что ты специально меня заводишь, чтобы я из себя вышел? Хан, окстись! Четыреста лет прошло! И я-то давно уже не тот, а о тебе и речи нет!
Псих вновь неопределенно пожал плечами и промолчал. Но бык в ответе и не нуждался, и, не обращая внимания на безразличное молчание собеседника, продолжил свой обличающий спич.
– Вот зачем ты вообще приперся?
– Веер попросить, – тут же ответил Псих.
– У те… – начал было Князь и осекся. – В смысле – веер попросить?
– Ну, Железный Веер, который у твоей старой жены – спокойно пояснил Псих. – У нас в компании есть один дохлый монах четвертого уровня, его по-другому через ваши огненные земли никак не перевести.
– Ты больной что ли? – уже в голос заорал Князь. – Какой еще нафиг веер, идиот? Я спрашиваю – зачем ты сюда пришел? У тебя же нет против меня шансов! Ни одного! Даже если ты восстановился после купирования умений, что вряд ли – ты же почти триста лет сиднем сидел, вообще не развивался…
– Лежнем лежал, – перебил его Псих.
– Что? – фыркнул Князь, недовольный тем, что его снова перебили.
– Я говорю – «лежнем лежал», – повторил Псих. – Я лежа срок отбывал, а не сидя. Лежа на животе. А сверху меня горой придавили. Точнее – сопкой.
– Да какая разница?! – заорал быкоголовый. – Сидел, лежал, трусцой бежал – итог-то один! На что ты вообще надеялся, когда сюда шел? На мое прежнее презрение к воинам, которые дерутся с теми, кто заведомо слабее? Думал – может, и не прибьет Бык ради старой дружбы бывшего товарища? Побрезгует убогим? Тогда у меня для тебя плохие новости, Хан.
Князь раздраженно фыркнул, как настоящий бык. Псих молчал, с интересом слушая.
– Я тебя прибью, Хан. Насмерть прибью. На перерождение отправлю. Причем сделаю это безо всяких проблем, рефлексий и угрызений совести. Во-первых, вся эта юношеская романтика и игры в благородных воителей закончились несколько столетий назад – реальная жизнь быстро розовые очки с носа сбивает. Когда я без поддержки в Верхних Планах на всяких темных личностей шестерил, а тебя, предателя, Штанские прокачивали и паровозили – я многие вещи очень хорошо понял. Вот тогда наша с тобой дружба и закончилась, Хан. Как сахар в чае – без остатка растворилась.
Псих поморщился:
– Ёви, давай только без пафоса, очень тебя прошу. Давай не будем подражать разведенным супругам.
Князь неожиданно легко успокоился, перестал орать и заговорил мирно, даже с улыбкой.
– Ну без пафоса, так без пафоса. Как скажешь, родной. Я бы, может, тебя и не тронул – не из сентиментальности, разумеется, а чисто из практических соображений. Просто потому, что мне нет резона портить отношения с кланом Штанских из-за такого мелкого и незначительного дерьма, как ты. Я ведь со Штанами частенько сталкивался – он по этой части убитый на всю голову, он мстить начнет. Я бы тебя не тронул, но ты не оставил мне другого выхода. Ты, идиот, как будто специально нарывался. С сыном, с братом, теперь вот с женой. Как я могу тебе это простить? Я лицо потеряю.
– С женой два раза, – поправил его Псих. – Сначала со старой, теперь с молодой. Старая тебе просто жаловаться не стала.
Если он вновь попытался вывести Князя из себя, то второй раз не получилось.
– Значит, с женой два раза, – покладисто сказал бык. – Для тебя это ничего не меняет, все равно больше «вышки» не дадут, а вышку ты себе и на одной жене заработал. А завести меня ты зря стараешься. Мне на жен пофиг. С Лочей у нас все закончилось, а
