Стефан Корджи - Демон пучины(Конан)
– Не бойся, не бойся, не обижу…- Од'О протянул киммерийцу руку. Смерив костлявую фигуру презрительным взглядом, Конан только и процедил сквозь зубы:
– Кто тебя боится, говорун? Просто противно.- В этот момент лицо стоящего рядом Демона начало странно покачиваться, тело вдруг сделалось гибким. Извиваясь, как змея, он стал подниматься. Одновременно с этим исчез трон черного камня вместе с сидевшим Октогирумом; сердито плеснув хвостом, уплыла ставшая русалкой Панора. Растаяли колонны, сверху быстро опустилось мутное облако, в котором и пропал Од'О. Конан остался стоять один среди непроглядной белесой мглы.
Глава 16
По-прежнему ничего не видя вокруг, Конан почувствовал, что ноги отрываются от песка, и сильное течение куда-то его несет. Голова закружилась, вспыхнувший ослепительный свет заставил зажмуриться. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя сидящим на жесткой лавке. Туман немного рас- § сеялся, киммериец увидел стену, искусно расписанную необычными узорами. Тысячи тонких стеблей с крошечными цветами и бутонами сложно переплетались друг с другом, производя на смотрящего поистине гипнотический эффект. Начинало казаться, что вся картина движется, постоянно меняясь. И вот уже не бутоны и цветы, а маленькие рыбки плавают меж колышащихся водорослей…
Конан тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Он сидел в странной комнате, в углах которой притаился мрак. Прямо перед ним стоял стол, и тут только киммериец понял, насколько он проголодался. «В доме врага горек хлеб»,- подумал он, глотая слюну. С другой стороны верхом глупости было бы закончить жизнь не в битве, а самому уморив себя голодом. Поэтому, отбросив подозрительность, Конан с удовольствием набросился на еду. Он перепробовал почти все блюда, стоявшие на столе. Что-то показалось знакомым, что-то совершенно необычным на вкус, но поел киммериец славно. Не понравились ему только напитки. Конан не мог назвать себя таким уж великим гурманом, но странная густая жидкость только внешне походила на вино, по вкусу это был недосоленный рыбный суп.
– За угощение спасибо,- громко сказал киммериец, ни к кому не обращаясь, и, немного подумав, все же добавил: – Представляю, какая у вас тут тоска, если свою еду вы каждый раз запиваете такой дрянью!
Послышался дребезжащий смех, и тут же невесть откуда взявшиеся гибкие морские змейки, обвив хвостами горлышки, поставили перед ним на стол несколько кувшинов.
– Опять я забыл, что вы на земле пьете совершенно другие напитки! – В голосе невидимого говорившего слышалось искреннее огорчение.- Сам я так и не смог оценить вкус вина. Прошу прощения за мою забывчивость!
– Ничего, ничего,- добродушно заметил Конан,- можешь не извиняться, ты успел уже наделать столько гадостей и мне лично, и людям на земле, что по сравнению с ними несколько кувшинов вина – просто мелочь!
Темное облако в углу странно заколыхалось, запульсировало, потом вдруг сжалось, и киммериец увидел перед собой пожилого человека, сидящего в кресле с высокой спинкой. Старик заразительно смеялся уже знакомым Конану дребезжащим смехом, мелко-мелко тряся головой и всплескивая руками. Внезапно он замолчал, откинулся в кресле и сказал безжизненным голосом:
– Одна из немногих привлекательных черт в людях – это умение смеяться и смешить. Никогда не отказываю себе в удовольствии принять этот образ,- он неловко провел рукой по лицу,- чтобы отреагировать на хорошую шутку!
– Я уже успел оценить твое чувство юмора,- невозмутимо ответил Конан. Он понимал, что настал, наконец, тот момент, когда Демон океана ответит, зачем ему по надобился король Аквилонии, и спокойно ждал. Вся его ненависть к этому хихикающему старику собралась в плотный тугой комок где-то глубоко внутри, но враг был не так прост, и время решительных действий еще не настало.
– Ты мне нравишься, король Конан,- так же без выражения продолжал Од'О,- я наблюдал за тобой и теперь хочу тебя обрадовать: я уже стар…
– Неужто, помирать собрался? – не сдержался киммериец.- Спасибо, это действительно радостная новость.
– Как вы любите перебивать собеседника,- укоризненно глянул на него Демон.- Все горячитесь, спешите куда-то, оно и понятно, живете-то недолго, а желаний мно-о-ого…- Манера Демона говорить медленно, растягивая слова, раздражала Конана, к тому же после хорошего обеда и вина он чувствовал себя уверенно и поэтому продолжал бесцеремонно перебивать занудливого старикана:
– Ты бы, приятель, поменьше вмешивался в наши земные дела, сидел бы на дне да рыбок кормил…
– Я тебе не приятель,- внезапно взвизгнул Од'О, поднимаясь. Теперь перед киммерийцем вновь стоял высокий худой человек в дорогих одеждах.- Не зарывайся, здесь ты в моей власти, мне стоит только мигнуть, и от тебя и песчинки не останется! Ты, кажется, недооцениваешь мое могущество! А не задумывался ли ты, гордо называющий себя королем клочка суши под названием Аквилония, где ты находишься и как далеко сейчас от тебя ближайший глоток воздуха? Между тем, ты дышишь, разгуливаешь по дну, даже ешь и пьешь вино!
Тут он был прав, Конан не мог с этим не согласиться. Демон продолжал. Голос его стал спокойней и тверже:
– Я сделай так, что ты пришел ко мне. Пришел, как враг. Но я не хочу с тобой воевать, к тому же это совершенно бессмысленно. Сейчас ты зол на меня, король Конан, я оторвал тебя от привычной жизни. Но все это вернется, ты получишь гораздо больше.- Заметив нетерпеливый жест киммерийца, Од'О чуть повысил голос: – Не торопись, выслушай. Тебе пятьдесят лет, ты правишь большой и богатой страной, у тебя красавица жена, десятилетний сын. Видишь, я все о тебе знаю… Я знаю, кем ты был, и никогда не поверю, что время может так изменить Конана из Киммерии, чтобы он стал спокойно доживать век во дворце, разбирая вздорные тяжбы баронов, пересыпая из сундука в сундук золото, которое и украсть-то не у кого, провожая усталым взглядом хорошенькую служанку и завидуя родному сыну, у которого впереди вся жизнь…
Ты ненавидишь меня, но ты сам никогда не был праведником, ты добивался своей цели, чего бы это ни стоило…
– Но я никогда не продавался врагам,- жестко перебил Конан.- Что тебе нужно, говори, хватит читать мне проповеди. Моя жизнь тебя не касается!
– Ошибаешься. Касается. Более того, твоя жизнь в моих руках. И не только твоя.- Од'О немного помолчал, а затем, как бы про себя, задумчиво сказал: – Не представляю, какую душещипательную историю расскажет старина Гардевир малютке Конну,- так ведь, кажется, зовут твоего сына? – когда тот поинтересуется, куда же подевался папа и почему у мамы такое странное лицо…
