Роберт Джордан - Запретный город Готхэн

Они шли в темноте, рассеиваемой светом, что просачивается из зазубренных трещин в потолке. Пещера сильно извивалась и стремительно вела вниз, пересекаемая скальными разломами. Через целый час пути они добрались до треугольной щели посреди возносящихся высоких стен. В одной из них открывался небольшой зазор, который является выходом из пещеры. С внешней стороны её маскировал скальный отрог, который выглядел, как фрагмент твердой монолитной породы. Конан заглядывал в эту пропасть предыдущим днем, но не смог разглядеть пещеры.

Когда они шли по извилистой пещере, отзвуки битвы усиливались. Теперь они заполняли все пространство гулким эхом. Путники находились в ущелье уркманов. Конан увидел жилистых воинов укрывающихся между камнями навскидку стреляющих в возникающие между скал на склонах головы в меховых шапках.

Северянин прокричал им, привлекая внимание, но прежде чем киммерийца узнали, уркманские воины едва не выстрелили в него. Он направился к ним, таща за собой Клонтара, а воины в немом изумлении, глядели на дрожащего жреца и девушку в разорванном платье. Она же почти не обращала на них никакого внимания. Девушка не боялась этих волков. Все её внимание было сосредоточено на Конане. Она не вздрогнула, даже когда рядом с ней просвистела стрела.

Люди, стоя на коленях, стреляли на тропу у выхода из горной расщелины. Из узкого прохода сыпался град стрел.

— Они подобрались к нам в темноте, — пробормотал Снорин, заматывая повязкой сочившуюся кровью рану на его предплечье. — Они окружили выход из ущелья, прежде чем их заметила наша стража. А после перерезали горло охранникам, которых мы оставили у выхода из расщелины и начали подкрадываться к нам. Если бы другие воины в ущелье не разглядели их и не подняли тревогу, нас бы всех вырезали во сне. Что будем делать, Конан? Мы в ловушке. Мы не можем подняться по этим склонам. Здесь у нас есть вода и трава для лошадей, и мы хорошо отдохнули, но уже на исходе пища, и запасы не являются неисчерпаемыми.

Конан взял у одного из мужчин меч и передал его Ясмине.

— Охраняй Клонтара, — приказал он. — Заколешь его, если попытается сбежать.

По вспышке в ее глазах варвар понял, что она признала важность этого совета, и без каких-либо колебаний выполнит его приказ. Клонтар выглядел, как разъяренная змея, но боялся Ясмины не меньше, чем самого Конана.

Конан взял лук и горсть стрел, направляясь к заваленному камнями выходу из оврага. Три уркмана уже лежали мертвыми, еще несколько человек получили ранения. Иргизы поднимались вверх по склону пешком, прячась между камнями, пытаясь подобраться достаточно близко, чтобы в рукопашной схватке сокрушить противника своим подавляющим числом, но, не жертвуя, однако, понапрасну своими жизнями. Со стороны города двигалась неровная цепочка людей.

— Мы должны вырваться из этой ловушки, пока сюда не доберутся жрецы из Готхэна, которые проведут иргизов пещерами через горы, — пробормотал Конан.

Северянин видел, как те восходят на первую горную гряду, дико вопя и обращаясь к соплеменникам. В большой спешке варвар отрядил полдюжины людей на лучших лошадях, посадив также Клонтара и Ясмину на запасных скакунов, приказывая жрецу проводить уркманов через пещеру. Снорину было поручено выполнять команды Ясмины, причем уркман доверял ему настолько, что не стал протестовать против того, чтобы подчиняться женщине.

Троих из оставшихся воинов Конан оставил у расщелины, а сам с другими тремя занял выход из ущелья. Они начали стрелять, в то время как погоня погнала лошадей вниз по ущелью. Нападавшие на склонах заметили, что обстрел затих и начал напирать на холм, скрываясь, каждый раз, как их осыпало градом стрел, необычная точность которых с лихвой компенсировала меньшую численность оборонявшихся. Отвага и меткость Конана заразила его людей так, что они вложили всю душу в стрельбу из луков.

Когда последний из всадников исчез в пещере, Конан подождал, пока не пришел к выводу о том, что у беглецов было достаточно времени, чтобы пройти по извилистой пещере, а затем поспешно отступил сам, забирая людей, что охраняли расщелину и быстро побежал к скрытому проходу. Нападавшие внезапно не встретив сопротивления, заподозрили в этом ловушку, и соответственно напрасно потратили те долгие минуты, в течение которых Конан и его люди уносили ноги посреди оглушительного грохота копыт, скача по извилистой пещере.

Основной отряд ждал их у выступа скалы, проходящей вдоль каньона, и тогда Конан приказал поторопиться. Он выругался от того, что не может быть в двух местах одновременно: в передней части колонны, заставляя Клонтара быть покорным, и в хвосте, глядя на первые признаки преследования. Тем не менее, Ясмина, держа в руках меч у горла жреца, была защищена от сюрпризов с его стороны. Девушка пообещала ему утопить лезвие в горле, если только иргизы окажутся на расстоянии полета стрелы, так что Клонтар, дрожа от страха и ярости, быстро вел группу вперед.

Они обошли изгиб скалы, и теперь они шли вдоль хребта, по узкой, как лезвия тропинке, по бокам которой гладкие отвесные скалы, круто падали на многие сотни футов вниз.

Конан ждал один в разломе скал. Когда его группа начала двигаться, словно насекомые вдоль хребта, на уступе появились первые иргизы. Киммериец остановился на лошади прямо за выступающим скальным отрогом, натянул лук, тщательно прицелился и выстрелил. Расстояние было очень велико даже для него.

Стрела прошла мимо первого всадника и попала в лошадь. Заржав, раненое животное встало на дыбы, рванулось назад и, потеряв равновесие, рухнуло вместе с наездником в пропасть. Ржание перепуганного скакуна испугало и других лошадей. Еще трое коней потеряли контроль над собой и упали со скалы, увлекая за собой всадников. Остальные иргизы вернулись в пещеру. Через мгновение они попробовали атаковать еще раз, но летящие стрелы заставили их вернуться.

Конан посмотрел через плечо и заметил, что его группа уже начала спускаться с хребта на противоположной стороне горы. Он повернул коня и поскакал по каменистой тропе. Если бы киммериец задержался, иргизы осмелились бы напасть снова, а не встретив сопротивления, достичь поворота достаточно рано, чтобы выстрелить в него на узком выступе скалы.

Большинство членов его группы на гребне слезли с лошадей и вели животных пешком. Конан же мчался по этой узкой тропе галопом, не обращая внимания на то, что на смерть таилась по обе стороны хребта, если лошадь внезапно поскользнется или неправильно поставит ногу. Но животное неслось по скалам и камням уверенно, как серна.

Конан от недостатка сна испытывал головокружение, когда смотрел на покрытую голубой дымкой пропасть. Однако он справился. Когда же северянин, наконец, спустился вниз по склону к подножью, где стояла Ясмина с белым лицом, впиваясь ногтями в ладони, иргизов пока еще не было видно.