Принцесса душ - Александра Кристо

Ирения шевелится, но не просыпается.

– Моя мать не может увидеть будущее без прикосновения, – отвечаю я.

– А как насчет будущего короля?

Я качаю головой, крепче цепляясь за плетеную корзину.

– У короля нет будущего.

Нокс выглядит озадаченным, чего и следовало ожидать. Король всю жизнь добивался того, чтобы все вокруг знали лишь о его могуществе.

– Король Сирит поглощает души, а это значит, что он состоит из чужих судеб, – объясняю я. – Каждая душа, которую он забрал, застряла внутри него. Он человек-мозаика, у которого нет собственного будущего.

Это сила и слабость одновременно.

Король никогда не знает, что его ждет, но и никто другой не может ему предсказать. Это означает, что никто и никогда не сможет использовать подобные знания в своих интересах.

Сирит подобен тени, окутывающей мир. Пока рядом с ним будет моя мать, свет не сможет изгнать его тьму.

– Король не просто убивает людей, – рычит Нокс, внимая моим словам. – Он уничтожает их. Берет все, что у них есть, и оставляет себе.

Его голос далекий и холодный, как ветер, борющийся с пламенем.

Нокс о ком-то вспоминает, я вижу это в его глазах.

Асден. Генерал. Его отец.

Я сглатываю, холодный ветерок проникает в горло. Лучше бы я не помнила тот день так красочно и детально.

Всю жизнь меня воспитывали как королевскую ведьму. Так же воспитывали мою мать и тех, кто был до нее. Изольда Сомниатис обрекла наши судьбы на служение королю. Мы должны удержать его у власти любой ценой.

Даже если этой ценой станут такие люди, как Асден Лайдерик – человек, который научил меня защищаться. Его любовь к сыну не была оплетена паутиной обмана и замысловатых предательств. Она была крепкой и верной. Я всегда мечтала о том, чтобы меня любили, несмотря ни на что.

Асден любил Нокса больше, чем самого себя. Это слышалось в его голосе, когда он умолял о сохранности сына.

Принесет ли это знание утешение или усугубит боль Нокса?

Как он отреагирует, если узнает, что его отец был мне дорог?

– У тебя тоже идет кровь, – негромко бормочу.

Я указываю на руку Нокса, на которой виднеется рана. Сквозь порванную рубашку можно заметить, насколько она глубокая.

Нокс достает тряпку из мешка с припасами.

– Я порезался, когда мы прыгнули с горы, – произносит он так, будто только что вспомнил.

– Я могу исцелить рану, если хочешь, – предлагаю я. – Иначе останется шрам.

– Нет. – Нокс прижимает к руке тряпку. – Шрамы – это не плохо. Они лишь показывают, что ты жил. Разве кто-то хочет умереть, не вкусив прелестей жизни?

– Люди, которые не могут позволить себе новые рубашки?

Нокс смеется, и на его щеках появляются ямочки. Он подносит руку ко рту, чтобы приглушить смех и не разбудить Ирению. Парень откашливается, стараясь больше не смеяться, но я вижу, что его губы все еще подрагивают. Он ухмыляется уголком рта.

Нокс выглядит таким юным, когда беззаботно смеется.

– Как ты остановила наше падение? – спрашивает он, нарушив тишину. – Ну, до того, как толкнула меня на мой собственный меч.

Я начинаю нервничать, потому что не знаю ответа. Магия для меня загадочна, потому что мне не позволялось ее исследовать.

«Скоро ты узнаешь, что значит быть ведьмой, – всегда говорила мать. – Король позаботится об этом».

– До сих пор я могла лишь предсказывать и исцелять, – отвечаю я Ноксу. – Истинная сила ведьмы Сомниатис не придет, пока…

Я умолкаю.

Пока не умрет предыдущая ведьма.

Пока не умрет моя мать.

В голове проносятся воспоминания об окровавленной матери, тянущей ко мне руку. Она просила помощи? Хотела меня убить? Не знаю, что из этого верно.

– Значит, для тебя все это в новинку? – спрашивает Нокс. – Тот трюк на озере и в таверне?

Пресвятые души, как бы я хотела, чтобы Нокс об этом забыл.

На моих плечах и без того достаточно вины. Всю свою жизнь я буду помнить о совершенных ошибках.

– Ты имеешь в виду тот раз, когда я спасла тебе жизнь? – язвительно спрашиваю. – Кстати, всегда пожалуйста.

– Думаю, мы в расчете.

– Ты ведешь счет?

Нокс вскидывает бровь.

– А ты нет?

Я поджимаю губы, потому что он прав. Так и есть. Сколько очков нам нужно заработать, чтобы перехитрить короля?

– Кстати, о волшебном мече, – напоминаю я Ноксу. – Ты же собираешься отправиться прямиком на его поиски? После того, как нам удалось сбежать из Вистилиады, наша главная задача – пережить Красную Луну.

– Меч поможет мне выжить, – отвечает Нокс. – Так поступил бы разумный человек.

– Это дурацкая затея, – возражаю я. – Полемистес слишком опасен.

Я ощущаю на ладони королевскую метку. Если у меня есть шанс выжить, то я должна убедить Нокса отказаться от этой идеи.

– Я не возражаю против небольшого риска, – пожимает плечами Нокс. – До тех пор, пока он помогает мне мстить.

– Сейчас это не главное.

– Это единственное, что когда-либо было для меня важно, – вставляет он.

Нокс стирает с руки кровь и бросает тряпку в ближайшее ведро. Свет от горелок воздушного шара озаряет лицо парня, как крошечные вспышки молнии.

– Король должен умереть, и мой отец верил, что меч – единственный способ его победить, – говорит Нокс. Голос парня резкий, как острие клинка. – Я обязан попытаться.

Я бы рассмеялась и посоветовала ему перестать верить в сказки, если бы не упоминание об Асдене. Нокс может полагать, что он чем-то обязан отцу, но на самом деле это я в долгу у Асдена.

– Тебе не нужна магия, чтобы убить короля, – шепчу я. – Он ничто без своей ведьмы.

– Хочешь, чтобы я убил твою мать? – неуверенно спрашивает Нокс.

Я закусываю губу.

Я хочу, чтобы он убил ту, кем она стала, и спас женщину, которой она когда-то была. Убей монстра и верни мою мать. Где-то глубоко внутри нее еще тлеют отголоски прошлой жизни.

– Ты почти убил ее в замке, – говорю я.

– Почти не считается. – Нокс громко вздыхает. – Я знаю истории о ведьмах.

– Истории?

– Ведьму можно убить только обезглавливанием, утоплением или огнем. – Он нараспев произносит строки.

– Это убьет любого, – возражаю я.

– Но любой другой не пережил бы ранения в шею, – говорит Нокс. – Кроме Теолы. Кроме тебя.

– Ошибаешься. – Пламя потрескивает позади меня как предупреждение. – Я еще не ведьма.

Мне твердили об этом долгие годы.

Нокс затихает и разглядывает меня. Он прищуривается, как будто решает задачку, делает в уме расчет.

– Значит, тебя легко убить, – произносит он.

– Не так просто, как тебя.

Нокс расслабляется, но