Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин
С легендами не спят. В легенды верят.
* * *
Проворочался от обиды почти всю ночь. Уснул перед самым рассветом, но вскоре был разбужен отдаленной канонадой динамиков. Кажется, партизанская война, о которой столько говорилось в последние дни, все-таки началась. Поспешно оделся, выскочил в утренний холодок. Громовица, напряженно прислушиваясь, стояла неподалеку от укрытия.
— Облава?
— Да, — сказала она. — Скоро нарвутся. Наши уже в поле…
Прошло, однако, пять минут, десять, полчаса, Антон с Громовицей успели позавтракать, а хиты Иоганна Себастьяновича (и, предположительно, его соперника Благодаятелева) продолжали сотрясать горизонт. Мало того, на севере тоже загромыхало, причем совсем рядом — за рощей.
— Две облавы сразу? Прямо вторжение какое-то…
— Вторжение, — подтвердила она. — Там же тоже телевизор смотрят. Вчера передали, будто тихушники взяли под контроль нейтральную зону. Вот они и вскинулись…
— А полиция?
— А что полиция?
— Она же за динамики штрафовать должна!
— Должна. Только не в нейтралке. На обратном пути перехватят и штрафанут. Если перехватят, конечно…
Грохот на севере наращивал мощь. Становилось неуютно.
— Слушай… Как бы они до нас не добрались!
Вероятно, совпадение, но сразу после этих слов на краю опушки показался суровый рослый парень в камуфляже и с белой цифрой девять на сердце. Подошел, поздоровался.
— Антон Антонович, — обратился он к Треплеву. — Вы только не беспокойтесь. К шалашу не прорвутся…
Антон вопросительно посмотрел на Громовицу.
— Это из девятой резервации, — виновато объяснила она. — Они нас всю ночь охраняли…
— Для девяток большая честь, — прочувствованно продолжал подошедший, — что вы именно с нами, Антон Антонович. В смысле — на нашей территории. Не у колов, не у трешек, не у пяток… Вы — наш. Вы — Девятый… Не подведем! Клянемся.
— Какая разница! — возмутилась Громовица. — Колы, трешки, пятки… Все теперь заодно!
— Да, — поспешил исправиться тот. — Ваши тоже тут. Целый отряд…
Умолк и озабоченно взглянул в зенит. Видя такое дело, запрокинул голову и Треплев. Над шалашом в неимоверной высоте кружил вертолет.
— Бомбить будет?
— Нет. Это как раз полиция. Повышенная готовность — следят, чтоб не бомбили…
«А что? — подумалось вдруг Антону. — На такую партизанскую войну я, пожалуй, согласен… Без оружия, в рамках законности и правопорядка…»
Да, но Седьмой-то — погиб!
Вспомнилось нападение трех Тихонов. Как ни крути, а рукопашная. Бить, правда, не били — пытались обездвижить, отобрать динамик и плеер. Да, но если такие стычки перерастут в массовую драку, пусть даже и без оружия… Тем же динамиком запросто можно раскроить череп…
Внезапно шум на севере начал стремительно затихать, причем как-то странно — рывками.
— Ну все!.. — ликующе объявила Громовица.
— Уходят в режим погружения?
— Нет! Это наши их импульсниками давят!
— Слушайте… а что же будет с клиническими? Они же тишины не выносят…
— А кто их сюда звал?.. — с неожиданной злостью бросила Громовица. — Сами полезли!..
* * *
Минут через пятнадцать за рощицей стало совсем тихо. Громыхало только в стороне города.
— Я же говорил, не прорвутся… — начал было представитель девяток — и замолчал. На опушке появились люди. Много людей. Пригляделся, расслабился. — Свои…
Однако тут же встревожился вновь. Да, это были свои: все в камуфлированных майках с портретом Треплева. Правда, белой цифры девять ни на ком не видать. Должно быть, колы…
Шествие напоминало траурную процессию. Кого-то несли. Над толпой густо толклись беспилотнички. Воздух темнел и клубился.
— Кто ж это? — еле слышно выдохнула Громовица. — Кто-то из наших…
Поверженного несли втроем: угрюмый Тиш, осунувшийся от горя Тихуша и еще один подпольщик постарше. Вглядевшись, Антон узнал в нем того самого дылду с белесыми ресницами, которого они с Василием Панкратовичем накрыли в кабинете. А он-то здесь что делает? Хотя, если вице-мэр руководит подпольем, то почему бы его отшибленному референту не сразиться за резервацию?
— Тихоня!.. — ахнула Громовица и кинулась навстречу. Подхватила мотающуюся голову подростка. Но тому уже было все равно.
Убитого положили на вынесенную из шалаша плащ-палатку и отступили на шаг. Минута молчания.
Остолбенев, Антон смотрел на мертвое жалобное лицо мальчонки. Ни раны нигде, ни ссадины… Ах, дурачок-дурачок… Опять наверняка бросился очертя голову в самую гущу… И был казнен музыкой. Как в Древнем Китае.
Очнулся и понял, что все глядят на него. Словно ждут чего-то. Надгробной речи? Ну нет…
Антон Треплев повернулся и пошел прочь.
«Бежать… — стучало в голове. — Бежать, бежать…»
Поляна кончилась. Проламывая кусты, не разбирая дороги, он уходил все дальше и дальше от шалаша, от колов, от девяток, от страшной минуты молчания. Чуть не подвихнул ногу, угодив в какую-то рытвину, выбрался, ускорил шаг…
…и споткнулся о лежащее поперек тропинки тело. Отпрянул, замер. Тоже мальчишка. Черты искажены предсмертной мукой. На груди камуфлированной майки алая надпись «Джедай». Вокруг разбросаны обломки динамика, разбитого вдребезги — надо полагать, вон о тот пенек. Антон нагнулся и подобрал растоптанные кем-то наушники.
Тихоня умер от грохота. Этот умер от тишины.
Перед глазами потемнело, замерцало, голову окутал еле слышный трескучий шорох. На секунду Антону показалось, что он теряет сознание. Но нет, причина была в другом — вокруг роились крылатые механические соглядатаи. Контора должна знать все.
Потом затрещали заросли — это подоспели тихушники. Глазам их предстало следующее зрелище: труп на тропинке (впоследствии некоторые клялись, будто отшибленный еще дергался), а над ним — Антон Треплев с расплющенными наушниками в руках.
Все было ясно без слов и в пояснениях не нуждалось. Делай как я! Не надо никаких надгробных речей. Убили товарища — пойди и отомсти.
Тоскливо оскалясь, Антон огляделся, однако бежать было некуда. Повсюду стволы, пеньки, заросли и его портреты на майках. По левую руку рощица, правда, распадалась, открывая путь в августовскую степь, но там, вдалеке, белела бетонная цифра девять.
Июль 2010 — октябрь 2017
Волгоград — Ростов — Волгоград
Приблудные
Моим консультантам — Моське и Запятой
Глава 1
— У Президента заболи, у спикера заболи, у киски заживи… — так горестно бормотал Сергей Арсентьевич Мурыгин, машинально оглаживая вспрыгнувшего ему на колени котенка-трехцветку. Откуда взялась эта животина в унылом коридоре районного суда, сказать трудно. Совершенно точно, что не местная, скорее всего, проскользнула с улицы в приоткрывшиеся двери — уж больно тоща.
— У Президента заболи, у спикера…
— Вы соображаете вообще, что говорите?!
Мурыгин поднял глаза. Перед ним стояла разгневанная дама с прозрачной папочкой в руках.
— Да
