Майкл Муркок - Рунный посох: романы
Козел двигался прыжками, и совсем скоро у Хокмуна с непривычки начало ломить все тело. Они выбрались на тропинку и дальше ехали по ней. Крики преследователей становились все тише и тише. Оладан, широко улыбаясь, повернулся к Хокмуну.
— Лучше ехать, чем идти, а, лорд Хокмун? Я не думал, что это нам так легко удастся. Это хороший знак! Следуй за мной. Я покажу тебе дорогу.
Хокмун улыбался; сам не зная чему. Ему нравился Оладан. Любопытство вместе с растущим уважением и благодарностью заставили Хокмуна забыть, что этот родственник Горных Великанов стал причиной его новых несчастий.
Оладан настоял на том, чтобы проводить его через горы, и несколько дней спустя они выехали к краю широкой желтой равнины. Оладан, указывая куда-то вдаль, сказал:
— Тебе нужно вон туда.
— Спасибо тебе, — сказал Хокмун, глядя вперед. — Мне очень жаль расставаться с тобой.
— Ага! — улыбнулся Оладан, приглаживая рыжий мех на лице. Потом он ненадолго задумался и сказал: — А я, пожалуй, составлю тебе компанию, чтоб ты не очень скучал.
И с этими словами направил козла вперед.
Хокмун засмеялся, пожал плечами и поехал следом.
Глава 2
КАРАВАН АГОНОСВОСА
Едва они выбрались на равнину, как начался дождь, и козлы по ровной вязкой земле двигались очень медленно. Они ехали уже целый месяц, закутавшись в плащи и дрожа от сырости и холода. У Хокмуна к тому же часто болела голова. Когда начиналась боль, он ничего не говорил Оладану, а просто закрывал голову руками и старался ничего не видеть. Он знал, что там, в замке Брасс, сила Камня начинает прорываться сквозь возведенные графом преграды, и в душе он уже отчаялся когда-либо опять увидеть Исольду.
Дождь лил не переставая, неистовый ветер бушевал. Впереди, сквозь плотную стену дождя, Хокмун видел лишь бескрайнюю равнину. Изредка встречались кусты можжевельника и черные карликовые деревья. Небо было затянуто тучами, и Хокмун совсем не представлял, куда им следует двигаться. Единственным указателем направления могли служить редкие кусты, ветви которых здесь тянулись всегда на юг. Он никак не ожидал, что так далеко на востоке бывают места с таким ужасным климатом, и решил, что все это результат одной из многочисленных катастроф страшного тысячелетия.
Хокмун откинул со лба мокрые волосы и, почувствовав твердую поверхность Черного Камня, содрогнулся. Он посмотрел на грустное лицо Оладана и отвернулся. На горизонте виднелись темные очертания леса, где они надеялись найти защиту от дождя. Копыта козлов скользили по мокрой траве. У Хокмуна звенело в ушах, и он вновь почувствовал сильную головную боль и тошноту. Он глубоко вздохнул, прижимая руку ко лбу. Оладан смотрел на него с глубоким сочувствием.
Наконец они достигли кромки леса. Сейчас они ехали еще медленнее, поскольку приходилось постоянно объезжать большие темные лужи. Стволы и ветви лесных деревьев, казалось, тянулись вниз, а не вверх. Кора их была черной или темно-коричневой, и листьев почти не было, но несмотря на это, лес выглядел густым и труднопроходимым. На краю его в мелкой канаве блестела вода.
Они въехали в чащу. Копыта козлов шлепали по грязной воде. Земля намокла, и у деревьев образовались лужи. Искать укрытие от непрекращающегося ливня здесь было бесполезно.
Выбрав относительно сухой клочок земли, они остановились на ночлег. Хокмун сначала порывался помочь Оладану развести костер, но потом вынужден был привалиться к дереву и, обхватив голову руками, ждать, пока маленький человек не закончит работу.
Утром они продолжили путь по лесу. Хокмун еле держался в седле, и Оладан вел его козла. Неожиданно они услышали голоса и, недолго думая, повернули в том направлении.
Это был своего рода караван. Около пятнадцати мокрых разноцветных фургонов медленно тащились по грязи и лужам. Быки и мулы, выбиваясь из сил, тянули фургоны. Ноги животных скользили в грязи и мышцы перекатывались под кожей, когда погонщики хлестали их бичами и острыми палками. Фургоны со всех сторон обступали люди: одни толкали их, другие прокручивали колеса. И все же караван еле двигался.
Но не столько это зрелище поразило друзей, сколько сами люди.
Без преувеличения можно было сказать, что это люди очень и очень странные. Карлики и лилипуты, гиганты и толстяки, покрытые мехом и совершенно без волос, один мужчина с тремя руками, другой — с одной, двое с копытами на ногах, бородатые дети, гермафродиты, одни — с пятнистой змеиной кожей, другие — с хвостами, уродливыми конечностями и искривленными телами; с лицами без глаз, носов, ртов, горбуны, люди без шеи, с короткими руками и ногами, один даже с пурпурными волосами и рогом во лбу. Все они были разные, и только выражение глаз было общим. В глазах этих людей читалось тупое отчаяние, когда они, выбиваясь из сил, пытались хоть немного протащить караван по вязкой грязи.
Хокмуну казалось, что он видит обреченных, направляющихся в ад.
Лесные запахи смешивались сейчас с запахами каравана. Здесь был и запах людей, и запах животных, запахи духов и острых специй и, кроме всего, было еще что-то, что заставило Оладана содрогнуться. Хокмун приподнял голову и принюхался, словно насторожившийся зверь. Он, нахмурившись, взглянул на Оладана. Странные люди продолжали молча толкать фургоны и не замечали их. Слышно было лишь поскрипывание колес, фырканье животных да плеск воды.
Оладан дернул поводья, намереваясь проскочить перед караваном, но Хокмун не двинулся. Он продолжал задумчиво рассматривать таинственную процессию.
— Поехали, — сказал Оладан. — Я чувствую опасность.
— Мы должны узнать, где мы находимся и как долго нам еще тащиться по этой равнине, — хрипло прошептал Хокмун. — Кроме того, у нас почти кончилась провизия…
— Может, мы наткнемся на какую-нибудь дичь в лесу.
Хокмун покачал головой.
— Нет. И потом мне кажется, я знаю, чей это караван.
— Чей же?
— Человека, о котором я много слышал, но никогда не видел. Мой соотечественник и даже — родственник, который покинул Кельн девять веков назад.
— Девять веков? Это невозможно!
— Возможно. Агоносвос бессмертен, или почти бессмертен. Если это он, он поможет нам. Я как-никак все еще являюсь законным правителем Кельна.
— Ты думаешь, по прошествии девяти веков он сохранил верность Кельну?
— Посмотрим.
Они направились к голове каравана, туда, где, покачиваясь, катился высокий фургон с тентом из золотистого шелка. На передке фургона, укрывшись от дождя, в богатой медвежьей шубе сидел человек. Простой черный шлем закрывал его голову, оставляя открытыми лишь глаза. Завидев Хокмуна, человек зашевелился и издал слабый глухой звук.
