Джеффри Лорд - Ричард Блейд, беглец
— Какой же вывод? — спросила Сари, взъерошив волосы Джейда.
— Анемо сай.
Не знаю… Эти слова тоже не нуждались в переводе.
— Послушай, что я скажу, — Саринома выпрямилась и оттолкнула руку Джейда, успевшую уже расстегнуть палустар на ее собственных брючках. — Талзана — не дикарь. Возможно, кое в чем ему далеко до нас, но он — благородный человек и знает себе цену. И потом — он любит купаться! — женщина с торжеством взглянула на приятеля, выпалив этот решающий довод. — А пояс он потерял в лесу… скорее всего, когда добывал красивую шкуру для Каллы.
— Ты так думаешь? — Джейд тоже сел и погладил Сари по обнаженным плечам. — Так вот, лайя, произнес ли он хоть слово на своем языке? Он учит наш, да, но любой человек при этом невольно говорит что-то по-своему и…
Саринома прикрыла ему рот ладонью.
— Он сказал…
— Когда вышел из леса… Разве ты не помнишь? Он сказал: Блейд, Ричард Блейд. Но мы назвали его Талзаной, и он решил, что язык его племени для нас неинтересен… Впрочем, — она улыбнулась, — я бы уточнила у девочки, о чем они говорят по ночам…
Блейд ползком удалился от кустов, забрал шкуру, а затем исчез в зарослях. Джейд и Сари решили, наконец, заняться любовью, так что его присутствие было явно лишним.
На следующий день познания Блейда в языке его гостеприимных хозяев несколько улучшились, и он рассказал проницательному свалталу несколько занимательных историй. Во-первых, о сражении с ягуаром, раненом дротиком, в результате чего храбрый охотник лишился пояса. Во-вторых, о нравах и обычаях своего племени, питавшего неистребимую тягу к чистоте и здоровому образу жизни. Он искусно ввернул три-четыре слова на каком-то тарабарском наречии, но не произнес ни звука ни на английском, ни на французском, ни даже на китайском, который с грехом пополам освоил за три года работы в Гонконге и Сингапуре. Конечно, в Талзане не ведали земных языков, но интуиция разведчика подсказывала Блейду, что чем меньше истинного будет знать о нем Джейдрам, тем лучше. А каждое слово на родном языке — или даже на китайском — являлось бесспорной истиной, обличавшей его земное происхождение.
Нельзя сказать, чтобы Джейдрам был ему несимпатичен, хотя разведчик даже на Земле не слишком доверял таким молодым и самоуверенным интеллектуалам. Нет, свалтал имел полное право вести свой собственный поиск, — так же, как Блейд вел свой. Другое дело, зачем ему это было нужно. Блейд полагал, что для развлечения, но ни в коем случае не по обязанности. Скорее всего, Джейдрам не имел чести состоять в местной секретной службе, если таковая существовала, а был каким-то специалистом, мирно проводившим отпуск с подружкой и ее младшей сестрой — в качестве бесплатного приложения.
Некоторое время разведчик серьезно обдумывал идею о телепортации на Землю всей троицы, но это было бы слишком жестоким поступком — ведь никого из них Лейтон не смог бы вернуть домой. Кроме того, он представлял, как эта команда будет стоять над грудой своего удивительного снаряжения — дротиков, светящихся лучинок, безразмерных сапожек, булок, чудесным образом возникающих из крохотных пилюль, поясков с самозастегивающимися пряжками — и, уставившись в яростные глаза его светлости, твердить: «Анемо сай!» Ибо чем бы не занимался на самом деле Джейдрам, свалтал, он явно не был инженером и не имел представления, как действуют все те забавные штучки, которыми облагодетельствовала его цивилизация.
Третья история, которую Блейд поведал ему и восхищенным женщинам, касалась героического путешествия Талзаны через горы, реки и леса в поисках некой древней пещеры, содержащей целительный амулет. В ней многое было правдой: сражение в джунглях с воинами враждебного племени, бегство, погоня, бой в горах, лошади с удивительным чутьем и коротконогие черные собаки, которые вели орду лесных воинов по его следам. Для вящего правдоподобия он живописал переправу через реку, столь быструю и широкую, что враги не осмелились ее переплыть, ему же пришлось бросить оружие и одежду, чтобы справиться с течением. Затем Талзана скитался в лесу, постепенно двигаясь на север, к горной цепи, где, согласно легенде, находилась таинственная пещера. Он шел долго, долго — пока не увидел Джейда, Сари и Каллу, и не убедился, что они — хорошие люди.
Эта история была воспринята всеми с полным доверием — даже Джейдрамом. Блейд излагал ее, пользуясь тремя десятками слов и возмещая их недостаток пантомимой. Он подпрыгивал и крался, воинственно размахивал дротиком и демонстрировал бег на месте; он колол, пронзал и пускал стрелы из воображаемого лука; он чертил на песке неясные карты, изображая лошадей с гибкими шеями, собак и горбоносых воинов — рисовал и тут же стирал нарисованное; он рычал, лаял, ржал, издавал воинственные вопли и боевые кличи. Зрители этого спектакля сидели как зачарованные, внимая жестокой кровавой саге о странствиях и битвах.
Уличить его было невозможно. На юге, откуда он якобы пришел, наверняка существовали реки, горы и воинственные племена, известные понаслышке пришельцам с цивилизованного северного континента. Блейд благоразумно не произнес ни одного названия он их просто не знал, — и не упомянул ни о каких характерных географических ориентирах. Он не сомневался, что сведения среднего лондонского обывателя об Африке ограничены двумя реками — Нилом и Конго, и двумя пустынями — Сахарой и Калахари; кое-кто слышал о Замбези, но вряд ли сумеет быстро показать ее на карте. Видимо, его троица знала не больше об этом девственном и диком экваториальном материке своей планеты.
Во всяком случае, они кивали головами в такт повествованию, что весьма порадовало рассказчика, Значит, в Талзане водились лошади с прекрасным чутьем и длинными шеями — эту деталь он описал очень подробно — и были воинственные всадники, мчавшиеся на сих скакунах вдогонку за путниками, чтобы пополнить коллекции черепов в своих вигвамах.
Наконец, он коснулся главного в своем рассказе — целительного шара. Блейд описал его в легендарных традициях племени Талзаны как золотистое сияние, излечивающее все болезни. Он не распространялся по поводу того, зачем полудикий охотник ищет такое чудо, хотя заготовил пару неясных намеков насчет любимого дедушки, старейшины племени, пораженного раком — или сифилисом, артериосклерозом, подагрой и старческим слабоумием. Однако эти байки не пришлось пускать в ход; едва он упомянул про исцеляющее сияние, как трое его слушателей пришли в явное возбуждение и заговорили друг с другом.
Казалось, они поражены. Обмен репликами следовал так быстро, что разведчик почти ничего не сумел уловить. Часто повторялось слово «хат-хор» — так, видимо, назывался Золотой Шар или какое-то аналогичное устройство; и Джейдрама, и женщин удивляло, кто и когда мог оставить подобную вещь здесь, в северных горах континента, Но хат-хор существовал! Это было совершенно ясно, ибо каждый из трех слушателей Блейда не раз и не два пользовался подобной установкой. Похоже, они регулярно подвергались облучению — для профилактики, как и положено в цивилизованной стране, — хотя устройство прибора по-прежнему являлось «анемо сай».
