Дорога цветов и огня - Екатерина Евгеньевна Алешина
– Что за… – тихо промолвил я в замешательстве.
Еще раз оглянулся по сторонам и убедился, что странная незнакомка исчезла без следа. Она не могла уйти через портал, потому что для его открытия требуется некоторое время, даже если ты искусный маг. Тогда куда же она исчезла и как? И что это вообще было…
В изумлении от произошедшего, обдумывая сказанные ею слова, я уселся в экипаж и отправился в театр. Так уж вышло, что каким-то неведомым образом эта незнакомка знала или угадала (но каким образом?) мои душевные терзания. В этот день я уже принял для себя решение, а слова, так вовремя сказанные, придали мне уверенности.
Когда я прибыл в театр, смотр только начался. Кандидаток поделили на две группы по пять девушек. Я подумал, что Мари, скорее всего, будет в первой группе, потому что она никогда не любила тревожного ожидания перед экзаменами или зачетами и всегда старалась ответить в числе первых.
Жюри сидело в актовом зале, а всех, кто прибыл поддержать девушек, попросили подождать в холле. Однако широкие двустворчатые стеклянные двери не стали занавешивать шторами, что позволяло видеть происходящее на сцене. Мои предположения оказались верны – Марьяна стояла в первой пятерке. На всех девушках были классические балетные костюмы – корсеты и длинные юбки-шопенки, цвет которых переходил от бирюзы в темно-синий, короткие пачки в эсфирском балете так и не прижились. В дополнение образа танцовщицы густо подвели глаза темными тенями.
Марьяна смотрела в зал и меня не заметила. Прозвучал тоненький звонок, и девушки вытянулись, как гитарные струны. Заиграла музыка из спектакля «Бездна океана». Я неотрывно смотрел на Марьяну, и поэтому сразу заметил, как в самом начале, когда все танцовщицы поднялись на пуантах и засеменили назад, ее глаза распахнулись в немом изумлении, и лицо на краткий миг исказилось от боли.
Что происходит? Марьяна тем временем словно одернула саму себя, продолжая исполнять свою партию как ни в чем не бывало. Взмах изящных рук, дорожка из мелких шагов на пуантах, когда казалось, что она плывет по сцене, плавность в каждом текучем движении, и вот уже кажется, что она – вода, что мягко перетекает из одного положения в другое. Танец Марьяны выглядел легким, воздушным и совершенно неземным, но мне было известно, сколько упорного и тяжкого труда скрывается за этой иллюзорной легкостью.
И все же что-то явно шло не так. Хоть я и не специалист в балетном искусстве, на мой любительский взгляд партия Марьяны выглядела безупречной. Но то, что иногда мелькало в ее взгляде, меня всерьез беспокоило. В ее глазах я видел секундные вспышки боли, но потом она словно прогоняла ее тень, оставаясь в образе. К концу партии у Марьяны на глазах выступили слезы, из-за чего страдание на ее красивом и бледном лице обострилось. Жюри, возможно, посчитает, что артистка полностью вошла в роль девы, плененной морским чудовищем. Только вот я был уверен, что дело не только в роли.
Отзвучал финальный, тягучий и глубокий, аккорд фортепиано, и танцовщицы замерли, красиво откинув назад гибкие спины и отведя левые руки. Послышались сдержанные аплодисменты жюри. Благодаря сверхчувствительному слуху, дверь не была для меня преградой.
– Благодарим первую пятерку кандидаток. Просим покинуть сцену и пройти в холл, – объявил кто-то из жюри.
Девушки, все, как одна, присели в реверансе. Марьяна поморщилась и, охнув, неуклюже свалилась под всеобщий возглас удивления. Теперь я точно был уверен, что произошло что-то скверное. Она же, хмурая, как грозовые облака, так и не встала на ноги и принялась нервно расплетать ленты пуант.
Я дернул ручку стеклянной двери и выяснил, что она не заперта. Отлично! Я вошел в зал. В этот момент Марьяна стянула пуант с правой ноги, ступня которой кровоточила мелкими порезами.
– Марьяна, что это такое? – изумленно воскликнула ее руководительница леди Иолари.
– А это, магистр, кто-то стекла мне в пуанты положил. Да не абы какого, а особенного, чтобы оно начало ощущаться уже в танце, – мрачно констатировала Марьяна, вновь вызвав массовый возглас удивления.
Она потрясла снятый пуант, и из него выпало несколько мелких окровавленных кусочков стекла. Под пораженные взгляды жюри и других артисток, то же самое Марьяна проделала и с другим пуантом. Оттуда тоже выпали мелкие стекляшки.
– Ну какая изобретательность! Какой оригинальный пассаж! – чуть ли не рыча, злобно вымолвила Марьяна и окинула соперниц уничтожающим взглядом.
– Это возмутительно! Это… это небывалый позор для танцора – пакостить коллеге! – возмутился председатель жюри, имя которого я не помнил, но лицо его мне было знакомо.
Я поднялся на сцену к Марьяне. Кровь продолжала тихо сочиться из порезанных пальцев ног, словно она не оборотень с ускоренной регенерацией. Завернул один из острых осколков в платок, чтобы рассмотреть потом внимательней.
– Ты великолепно держалась, несмотря ни на что, – сказал я Мари, желая ее ободрить.
– Как ты не почувствовала стекло, когда надевала пуанты, Марьяна? – недоумевала леди Иолари.
– Я же сказала, его там не было в начале, – ответила она, пытаясь встать на ноги. – Оно начало колоться, когда я встала на пальцы во время танца.
Я тут же помог ей, подав руку.
– Значит, это не просто стекло, а артефакт, – констатировал я.
– И положил эти артефакты мне в обувь кто-то из своих, – глухо промолвила Марьяна, обернувшись на притихших девушек. – Попытка неплохая, – сказала она уже громче, чтобы ее могли слышать все присутствующие. – Но крайне непродуманная и глупая. На пути к мечте меня не остановить какими-то жалкими стекляшками. Надеюсь, что жюри зачтет мне эту партию на стеклах. Ведь я исполнила ее до самого конца.
Она сделала книксен перед жюри и собралась к выходу.
– Что ж, всех благ, – кинула на ходу. – Ну, только не тому, кто сделал мне эту гадость. Главное не забывать – Вселенная помнит все. И каждому воздает по его заслугам.
– Марьяна, раны нужно обработать, – напомнила ей леди Иолари. – Идем, я сейчас…
– Не стоит, магистр, – мягко перебила ее Марьяна. – Мне известно, где в гримерке аптечка. Справлюсь. Оставайтесь здесь. Вашим ученицам важно ваше присутствие.
С гордым видом она закинула на плечо окровавленные пуанты и, отказавшись от моей поддержки, прихрамывая, побрела к выходу. Цепочка кровавых следов тянулась за ней следом.
– Нужно сообщить завхозу, пусть пришлет уборщицу, – тихо сообщил кто-то в жюри.
– Я выясню, кто в моей труппе готов идти по головам и сыпать соперницам в обувь стекло, – заявила леди Иолари ледяным тоном. – Виновная вылетит с треском из театра Академии.
По
