Отвага - Паскаль Кивижер
– Исполнительная и проворная посыльная на скалистом острове с разбросанными провинциями! Обидно упустить такую, сир, – не унимался Наймит. – Осмелюсь заметить, если долго пренебрегать ею, можно ее обидеть. Она переметнется.
– Мы боимся, что уже переметнулась, – уточнил Инферналь.
Стикс заворчал, как ворчал всякий раз, когда герцог вмешивался в беседу.
– Вы стали королем не вчера, – продолжал Наймит, не обращая внимания на герцога и на пса, – если бы посыльная хотела от вас уйти, она бы ушла. Власть в государстве сменилась, а она осталась во дворце.
Герцог прищурил голубые глазки, он собирался что-то возразить, но король повернулся к нему спиной.
– Вы дали мне столько дельных советов, Наймит, что спорить с вами я не стану, – сказал Жакар и взглянул на стеклянные часы.
– Поздний час, однако! Заметили, милый мой, что сокровище Фенелона верно служит моему семейному очагу?
– Еще бы, сир!
Наймит также заметил, что сокровище опаздывает на минуту по сравнению с безупречными часами, с которыми он не расставался. Интересно, кто заводит стеклянные часы? У него самого зачесались руки.
– Мы заговорили о Фенелоне, – продолжал Жакар, – и вот что я хочу вам сказать. Я сообщил владельцам сокровищ, что даю им два месяца на то, чтобы их забрать.
– А потом, сир?
– Я их конфискую.
– Сир! К кому-то весть об этом дойдет только через два месяца!
– Знаю. Тем хуже для них. Разве у меня есть выбор? Нет. Чудовищный экономический кризис. Братец сбежал, оставив мне пустую казну. Поневоле пойдешь на крайние меры.
Наймит промолчал. Если бы король с ним вовремя посоветовался, то обошелся бы без крайних мер. Но время упущено, прошлого не вернешь. Теперь критиковать бессмысленно.
– Кажется, у вас усталый вид, – продолжал Жакар. – Говорят, вы очень рано встаете, так что день был долгим.
Наймит догадался, что король хотел поговорить с канцлером с глазу на глаз, и тут же откланялся. Как только за ним закрылась дверь, король сердито спросил:
– Инферналь! Что с вами? Вы ревнуете?
– К кому, мой король?
– К нему, черт побери, к Наймиту!
– Разумеется, не ревную, ваше величество. Чудесный человек. Обворожительный. Правда, работает на вас только со вчерашнего вечера. И напомню, сюда его послали, чтобы вас уничтожить.
– Он не говорил бы об этом так спокойно, если бы выполнял это задание.
– Возможно, вы правы, сир, но пока он еще ничем не подтвердил своей преданности. Вместо имени – нелепое прозвище. Мы ничего о нем не знаем.
Жакар со стуком поставил стакан на мраморный столик.
– Беда ваша в том, Инферналь, что вы излишне подозрительны. Возьмем, к примеру, посыльную. Наймит прав: почему я должен обходиться без такой ценной помощницы? Конечно, вы мне скажете: мы не знаем того, не знаем этого, что, если вдруг, та-та-та-та. И о Наймите то же самое. Но я был бы последним дураком, если бы не воспользовался его советами.
Расстроенный герцог задумался: что, если Наймит, расхваливая Эсме, добивался своей личной выгоды, просто-напросто оттирал банкира от короля? Тогда он дьявол во плоти! И Жакар, хоть и обладал верным чутьем, все равно угодил к нему в сети. Герцог открыл рот, но король не дал ему и слова сказать:
– Вы ревнуете, Инферналь, этим все сказано. И я вам скажу почему: Стикс никогда не рычит на Наймита, а вам до сих пор обмазывает слюной панталоны.
Герцог постарался сдержаться. Он знал Жакара уже много лет. Он о нем заботился, поддерживал его, защищал. Поставил ему на службу свой ум, богатство, связи. Ради него подкупил половину Иса. Король молод и жаден. На троне он совсем потерял голову. Власть опьянила его. Это может плохо закончиться.
Инферналь не допустит несчастья. Он подозрителен? Нет, он предусмотрителен. Упорство и осторожность помогли ему собрать немалые богатства при Альберике и Тибо, а теперь он ясно ощущал: от хитреца и обманщика Наймита добра не жди. Сегодня же вечером он напишет письмо в Бержерак одному своему знакомому и получит сведения об этом втируше. Если против него найдется хоть какой-нибудь компромат, Инферналь раздавит его как таракана.
19
И для тех, кто пострадал от тирании Жакара, и для тех, кто при нем благоденствовал, время текло одинаково. Январское небо посыпало их снежными хлопьями, река текла еще не скованная льдом, деревеньки мирно дремали. Играя в домино со старичками, Лукас наблюдал, прислушивался, ждал. Лисандр больше не приносил вестей из дворца, и теперь он сам писал Манфреду, надеясь хоть что-то разузнать об Эме. Но не получил ни единого ответа – все письма перехватывал Бенуа. Тогда он обратился за вестями к Габриэлю.
Конюший сообщил, что о Даме жезлов никому ничего не известно. Посетовал, что нет больше бесплатной школы и что Виктория взяла к себе в свиту его дочку Эмилию. Пожаловался, что Игорь, чистокровный вороной конь Жакара, отныне в конюшне главный, а в конце предостерег, что не стоит продолжать переписку: «Голова и так идет кругом, а вскоре и вовсе скатится с плеч». Закончил он письмо так: «Береги свою голову, Лукас, если сумеешь, а чтобы сберечь мою, сожги письмо».
Лукас сжег письмо и продолжил ждать. Время от времени он навещал бдящих с замерзшими ресницами. Жакар диву давался: «Надо же, и зима их не берет!» Списки Мадлен его утомили, король перестал за ними шпионить, просто пересчитывал издалека.
Все бдящие – бунтовщики, однако убеждения у них разные. Тебеисты мечтали уничтожить монархию. Монархисты хотели возвести на трон другого короля, вот только не знали кого. Сильвен Удача по-прежнему мечтал о стреле, что пронзит Жакара, и обдумывал, как бы ему попасть во дворец неузнанным.
Многие ждали чудесного возвращения Мириам, но, разумеется, не отваживались отправиться в лес и найти ее. Лукас всех смутил и удивил, объявив, что Тибо и сам был тебеистом, поэтому достаточно найти его верного последователя или сторонницу. Тогда новый король или королева вернет прежние порядки.
– Что за новый король? – спрашивали его.
Ответа не было. Вопреки внутренним разногласиям, бдящие любили собираться вместе. Гибель Тибо сплотила их, они дружно ненавидели Жакара и одинаково кашляли и чихали на зимнем холоде.
Когда Лукас случайно встречал Эсме в портовой харчевне или на улице, она его гордо не замечала. Он видел, как она терпела оскорбления, мужественно мирилась с одиночеством, несла неблагодарную службу. И не желая обесценить ее усилия, тоже делал вид, что с ней не знаком. Эсме получила разрешение странствовать по всему острову. Королевские поручения казались ей бессмысленными и пустяковыми. Чтобы извлечь из путешествий хоть какую-то пользу, она решила разузнать о мнениях некоторых важных персон. Посланная к одному красильщику в Рок-ан-Фай, нарочно
