Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский
Глава 14
Только никакого дела и не получилось. Офицерик так и не успел построить мужиков. Вилли, уже вернувшийся из леса, со стрелками подбежал к ним на сто шагов и стал, как обычно, стрелять линиями. Он и люди его уже отлично наловчились это делать, и принялись они мужиков косить. Одна из пуль очень удачно попала офицеру в бедро. Он повалился на землю, а мужики, вместо того чтобы офицера своего и других раненых уносить, побросали пики и разбежались. Тут Вилли, видя такое, захотел офицера взять в плен и кинулся вперед, а стрелки, вместо того чтобы перезаряжать оружие и стрелять дальше, побежали за ним. Мужики же, видя такое, стали разбегаться, бросая оружие, еще быстрее. Так все и закончилось. Пока Рене довел роту до места, хамов уже не было. Ну, тех, конечно, кто успел, а остальных, несмотря на то что они бросали оружие, падали на колени, поднимали руки и сдавались, стрелки резали без всякой жалости.
– Режь их, ребята! – орал Роха. – Нечего их жалеть. Пусть помнят про нашу третью роту!
Все знали, что от роты Бертье не осталось и дюжины живых, да и те уцелели, потому что больше походили на мертвых. Значит, плохая война. Волков проехал мимо убитого офицера – того тоже не пощадили. Шлем с него сняли, видно, был хороший. Офицер оказался совсем молодой, не старше Вилли. Что ж, раз ты еретик да якшаешься с разбойниками, с озверевшими холопами, то и поделом тебе. Да примет Господь твою душу. Если он, конечно, принимает души еретиков.
А Волков повел людей дальше, на северо-восток, к лагерю мужичья, правда, теперь кавалер не спешил. Нельзя было сильно отрываться от ландскнехтов и полка Эберста.
Он боялся попасть под удар главных сил мужиков. Конечно, вряд ли мужики успеют собраться к бою. Окажись они готовы, не кинули бы этого молодого офицерика с двумя сотнями людей в убийственный заслон против целого полка хороших солдат. Тем не менее приходилось оглядываться на восток.
И как раз оттуда приехали кавалеристы. Капитан фон Реддернауф подскакал к Волкову и доложил:
– Мужики из заслона у брода разбежались при нашем приближении, догонять их я не стал.
Полковник кивнул.
– Вы правильно сделали, капитан.
– Ландскнехты переправились, уже построились и пошли на север, к лагерю. Полковник Эберст еще при мне переправил сюда первую роту, сказал, что пойдет за Кленком и будет спешить.
Как все ладно и быстро получалось, фон Реддернауф, Кленк и Эберст молодцы. Теперь можно было идти побыстрее, чтобы, если мужики и успеют выйти из лагеря, не дать им построиться. Поэтому он обернулся к Фейлингу.
– Господин Фейлинг, скачите к капитану Рене, пусть прибавит шаг до «скорого», а потом к капитанам Хайнквисту и Фильсбибургу и скажите им, чтобы даже не думали отставать от первой роты. – Он теперь обратился к капитану кавалеристов: – А вас, мой друг, попрошу занять мой правый фланг и быть между мной и ландскнехтами, но чтобы я вас видел. И также выдвигаться на север, к вражескому лагерю.
– Как пожелаете, господин полковник, – отвечал фон Реддернауф.
Так и пошли. Волков вглядывался вперед, до лагеря мужичья вряд ли было больше двух миль. Солнце еще находилось высоко, три часа имелось в запасе. Полковник собирался дать бой в поле или войти в лагерь врага. Время ему позволяло.
Но все вышло даже проще, чем он полагал. Когда кавалер уже хорошо видел вал, который окружал лагерь мужиков, Максимилиан, что ехал позади него в пяти шагах, закричал:
– Полковник, они бегут. Вон, глядите на выход, что слева.
И Волков увидел, как из ворот один за другим выезжают всадники, они были без доспехов, многие вели в поводу вторых коней с тюками. Хамы резво выезжали из прохода и направлялись на восток от лагеря. Без сомнений, они ехали к мосту, что вел в город Рункель.
– Кавалеры сбегают! – кричал Максимилиан. – Сбегают!
Да, это и происходило, и это был хороший признак, ведь тут же за ними выехала телега, а за ней еще одна, и все они на большой скорости направлялись прочь от лагеря.
– Фейлинг, скачите к Рене, пусть еще прибавит шагу, – распорядился Волков.
Он уже знал, что в лагере сейчас царит паника, людишки те, что поглупее, стараются быстро собрать свое барахлишко, а те, что умны, уже взяли то, что уместится в кошельке и руках, и бежали из лагеря.
Барабаны стали бить «самый скорый шаг», дальше уже начинался бег. Даже самые лучшие солдаты при таком темпе сбивались с шага, линии нарушались, но сейчас это уже неважно. Сейчас было важно ворваться в лагерь, не дать мужичью организовать оборону вала.
Роха и Вилли со стрелками шли впереди. Справа от Волкова ровными рядами, готовая ринуться в бой, двигалась кавалерия фон Реддернауфа, а еще дальше он уже видел знамена и пеструю одежду ландскнехтов. Все были приблизительно на равном расстоянии от лагеря врага, но стрелки Рохи ближе всех. Они и вступили в бой с тремя сотнями мужиков, что вышли на южный вал лагеря. Мужики были при офицерах, при двух знаменах, а с ними полсотни арбалетчиков. Только вот духа у них не было. Как только Вилли с первым рядом мушкетеров подошел к ним, как только дал первый залп, так они сразу и дрогнули. Волков видел, как один из штандартов колыхнулся над строем и упал – и тут же мужики стали бросать длинные пики, с которыми почти невозможно бежать. Как, не сделав ни одного выстрела, уходили с вала арбалетчики. И что бы теперь ни пытались сделать офицеры врага, суетившиеся и кричавшие что-то своим людям, Волков знал: дело кончено. Это победа. Враг разбегался.
Рота Рене, не сбавляя хода, опустив пики, уже поднималась на вал, сминая расстроившихся мужиков. Ландскнехты были уже в двух сотнях шагов от южного входа в лагерь, они даже не стали перестраивать колонну на штурмовую, так и шли в логово врага в походном строю.
Теперь нужно полностью разгромить мужичье. До темноты еще два часа. Время для резни у Волкова было. Он послал за кавалеристом и, когда тот прибыл, сказал:
– Капитан фон Реддернауф, за лагерем должен быть мост на город Рункель.
– Да, я помню карту, – отвечал капитан.
– Отлично, объезжайте лагерь с востока, рубите всех, кто попадется вам на пути, езжайте к мосту и не дайте никому сбежать. Ни телег, ни баб,
