Нам не дано предугадать. - Елена Райдос
Несмотря на общую суету в доме, крики младенца и паническое кудахтанье мамочки, Рис продолжил своё сомнамбулическое кружение по комнатам. Он возникал на пороге детской словно бесплотная тень, рассеянно улыбался и снова куда-то исчезал. Судя по всему, никакой помощи от него ждать не следовало, а потому Алику ничего не оставалось, как взять на себя обязанности по хозяйству. Стоит ли удивляться, что пофигизм Риса очень скоро его взбесил, однако в гораздо большей степени его озадачило отношение к сему безобразию его сестрички. Кристина старательно притворялась, что ничего странного не происходит. В присутствии мужа она натужно изображала радость, и даже когда Риса не было рядом, на её губах витала искусственная, словно приклеенная улыбка, хотя в глазах легко читалась тревога.
— Крис, что это за фигня? — Алик наконец не выдержал и потребовал разъяснений. — Чего этот урод слоняется без дела? А ты его поощряешь.
— Не надо так, Ал, — жалобно попросила Кристина. — Рису сейчас очень плохо, но он справится, нужно только немного подождать.
— Какого лешего он тут изображает страдальца? — Алик и не подумал отступить. — Это тебе сейчас нужна помощь и поддержка. Я же не смогу постоянно жить у тебя дома.
— Всё наладится, — прохладная ладошка прикоснулась к щеке возмущённого юноши, и тот сразу утихомирился. — Дай ему время смириться со своей потерей.
— А кого он потерял? — теперь в голосе Алика больше не было агрессии.
— Свою жену, — спокойно пояснила Кристина.
— Твою маму? — Алик аж подпрыгнул на месте. — Но она жива, я совсем недавно с ней виделся. Правда, она теперь выглядит на пятнадцать лет моложе.
— Я знаю, — глаза Кристины затуманились, словно где-то в глубине её черепной коробки начал накрапывать дождик, — но Рис должен думать, что она умерла, иначе наша семья развалится.
— Ты спятила?! — из защитника сестры Алик мгновенно превратился в обвинителя. — Он же места себе не находит от горя, того и гляди, руки на себя наложит, а ты и в ус не дуешь.
— Он излечится, я знаю, — Кристину обвинения брата ничуть не проняли. — Ты, наверное, этого не помнишь, но один раз Рис уже смог это пережить, вот и сейчас справится. А наша малышка ему поможет.
— Жёстко, — прокомментировал Алик, — не ожидал от тебя такого.
— Лекарство не обязано быть приятным на вкус, — Кристина скорчила эдакую нравоучительную гримасу. — Ты же не станешь ябедничать, правда, братишка?
— Когда это я тебя сдавал, — обиделся Алик. — Но помяни моё слово, добром твоё живодёрское лечение не кончится. Лучше отпусти его, пусть катится к своей пассии.
— Ни за что, — в голосе Кристины зазвучал метал, — я скорее сама его убью, чем отдам маме.
— Точно спятила, — пробурчал Алик, однако спорить не стал, поскольку с раннего детства привык во всём доверять старшей сестре.
После этого разговора он продолжил исполнять обязанности няньки, однако откровения Кристины не прошли безболезненно для психики добровольного помощника, чьё отношение к любимой сестричке до этого момента было сродни преклонению перед божеством. Алик, как мог, старался воздерживаться от осуждения, но пребывание в доме Кристины начало его откровенно тяготить. Разумеется, сия метаморфоза не прошла незамеченной для его сестры, которая была довольно сильным эмпатом, но вместо того, чтобы как-то объясниться с братом и попытаться его успокоить, она предпочла от него избавиться.
Трудно презирать влюблённую женщину только за то, что она борется за своего мужчину. В конце концов, у каждого из нас имеется в жизни нечто ценное, потеря чего представляется нам немыслимой трагедией. Страстное желание обладать объектом нашей привязанности делает ценность этого объекта абсолютной в наших глазах, и потому мы теряем чувство реальности. А ведь на самом деле всё, чем мы владеем, в свою очередь владеет нами. Мы становимся добровольными рабами своих страстей и забываем, что в этой жизни всё преходяще и относительно.
Каждый объект проявленной реальности имеет свой срок жизни, а в добавок ещё и путь, по которому он движется по этой жизни. Естественно, время от времени пути каких-то объектов пересекаются, и они даже могут плыть по реке жизни вместе, но это вовсе не означает, что один из них обладает другим. Все проявленные объекты есть ничто иное, как вибрации хаоса, и могут принадлежать только ему, но никак не друг другу. Обладание чем бы то ни было — это просто иллюзия, на которую мы подсаживаемся, как на наркотик, и только готовность отпустить эту иллюзию способно нас освободить из нашего добровольного плена.
Увы, Кристина попалась в капкан своих страстей, как до неё попадались миллионы мужчин и женщин. Разумеется, в её картине мира желание обладать Рисом именовалось не иначе, как любовью, причём влюблённая женщина была вполне искренна в своём заблуждении. Кристина даже не сомневалась, что любовь даёт ей право ограничивать свободу любимого мужчины и решать за него, как сделать его счастливым. Не удивительно, что несогласие Алика с её позицией вызвало у собственницы защитную реакцию, поскольку своё право распоряжаться жизнью Риса она почитала не иначе как высшим законом мироздания. Недолго думая, Кристина поспешила удалить раздражающий фактор со своей территории и, поблагодарив брата за помощь, объявила, что отныне намерена справляться с материнскими обязанностями самостоятельно.
Вырвавшись на свободу, Алик в первый момент ощутил прилив сил. Теперь больше ничто не мешало ему заняться поисками Джарета, и можно было наконец приступить к выполнению задания Магистра. Однако уже через минуту свободной жизни наш подневольный следопыт осознал, что, вообще-то, этот мир не является маленьким огороженным загончиком, и вышедший в отставку бессмертный мог отправиться куда угодно. Никаких зацепок у Алика не имелось, поскольку он был едва знаком с объектом своего поиска, а потому бедолага откровенно растерялся. Впрочем, фрустрировал он недолго, поскольку полагал уныние тяжким грехом. Как говорится, глаза боятся — руки делают.
В первую очередь Алик решил проверить те места, где ему довелось пересечься с Джаретом, а именно окрестности Каламута. Но сначала требовалось обзавестись каким-никаким транспортом, поскольку путешествовать на своих двоих можно было до второго пришествия. Свой байк он когда-то оставил около домика лесника и надеялся, что Ильяра позаботилась о его сохранности. Впрочем, он бы всё равно начал
