Бронзовый воин - Мишель Пейвер

Лучники подстригли бороды и собрали волосы за спиной, чтобы они не мешали стрелять. Те, чье оружие – праща, набрали в мешочки самых гладких и круглых камешков. Все помылись, натерлись маслом, расчесали волосы и заплели их в косы. Если бойца завтра убьют, он должен быть готов ко встрече с богами.

Акастос приказал Гиласу экипироваться, и женщины выдали мальчику стеганую льняную тунику, юбку из прочной свиной кожи, перевязь для меча, удивительно тяжелый щит из воловьей кожи и (Гилас глазам своим не поверил) полный комплект бронзовых доспехов.

В тунике мальчик быстро взмок, не говоря уже о том, что она сковала движения. Да и в доспехах не повернешься. А в шлеме плохо слышно: к нему прикреплены щитки, закрывающие уши. Гилас нашел тихое место и сел на землю, собираясь их отрезать. Мальчик со стыдом заметил, что у него трясутся руки, да так, что нож трудно удержать.

– На, возьми, – вдруг произнес голос Акастоса.

Гилас вздрогнул. Верховный Вождь бросил ему на колени две кожаные манжеты.

– В них пот не будет стекать на руки. Оружие держать удобнее.

– Спасибо, – буркнул Гилас, молясь, чтобы Акастос не заметил, как его трясет.

Чтобы отвлечь Верховного Вождя, мальчик спросил, где он раздобыл бронзовые доспехи и великолепный меч с золотой рукоятью. Акастос ответил, что в Микенах и то и другое принадлежало ему, а много лет назад, когда власть захватили Вороны, Перифас спрятал и доспехи, и меч, и личную печать.

– Тогда он был примерно твоих лет. Парень так и не поверил, что я мертв.

Гилас водрузил на голову шлем и встал. Ночь выдалась жаркой, воздух казался тяжелым. Гилас сделал глубокий вдох, но легче дышать не стало.

– Что изображено на твоей печати? – спросил мальчик Акастоса.

Тот показал печать из зеленой яшмы. На ней вырезан воин, а рядом с ним стоит лев. Рука воина лежит на гриве зверя.

– Микенский Лев, – произнес Гилас.

Разбойница все не появляется, и мальчик отчаянно скучает по ней.

Гилас спросил Акастоса, сделала ли Хекаби амулет против Злобных. Верховный Вождь медленно кивнул.

– Она дала мне вот что. – Акастос коснулся черного мешочка на шнурке, висевшего у него на шее. – Но Хекаби сама не знает, поможет ли он, и если да, то надолго ли.

– Уже стемнело, а Злобных не видно, – ободряюще заметил Гилас. – Может быть, чары Их не подпускают.

Губы Акастоса изогнулись в усмешке.

– Может быть. Но действует магия или нет, завтра я поведу повстанцев в бой. Таков мой долг. Или мы сокрушим Воронов, или они нас.

Акастос говорит так спокойно! Всем своим видом он излучает силу и уверенность. Сразу видно, что перед тобой бывалый воин, сражавшийся во многих битвах.

«А я что здесь делаю?» – вдруг подумал Гилас. Пирра права, он всего лишь мальчишка среди мужчин, ему не место на поле брани.

Верховный Вождь устремил на Гиласа испытующий взгляд, потом мотнул головой.

– Пойдем со мной.

Они дошли до края лагеря. Здесь не слышно ни людей, ни вьючных животных, лишь звонко и ритмично стрекочут ночные сверчки.

Акастос указал на юг, где простиралась каменистая земля:

– Там есть овраг. Отсюда его не видно, но благодаря ему войска Теламона не смогут подойти с этой стороны. Придется ему разворачиваться и присоединяться к Фараксу. А это значит, что вся армия будет стоять лицом к западу, а к тому времени, как начнется битва…

У Гиласа перехватило дыхание.

– Солнце будет светить им в глаза!

Акастос кивнул.

– Ловко придумано, – произнес Гилас. – Но Воронов намного больше, чем нас. А ты как будто все равно надеешься на победу.

– Надежда есть всегда.

Акастос примолк, а потом произнес изменившимся голосом:

– Гилас, я должен задать тебе один вопрос. Когда мы шли через перевал, ты сказал, что видел призраков. Был среди них мужчина, похожий на меня, только моложе?

Гилас покачал головой.

– Извини. Если дух твоего брата там и был, то я его не заметил.

Акастос печально кивнул. Его взгляд стал отсутствующим: мыслями он вернулся в прошлое. Гилас не понял, боится Акастос встретить призрак брата или мечтает об этом.

Набравшись храбрости, Гилас спросил о том, что хотел узнать еще зимой:

– Как… То есть почему ты убил брата?

Акастос протяжно вздохнул:

– Из-за женщины. Брат был влюблен в нее, а Вороны сказали ему, будто я тоже положил на нее глаз. Якобы она мне отказала, а я принудил ее силой. Тогда брат набросился на меня… – Акастос опустил взгляд на свою руку, лежавшую на рукоятке меча. – Завтра мой последний шанс, Блоха. Пятнадцать лет назад я поклялся уничтожить Воронов и тем самым задобрить дух брата. Я должен убить Фаракса или Теламона. Пролью кровь высокорожденного Ворона – мой брат обретет покой, а я навсегда избавлюсь от Злобных.

Акастос как будто даже не сомневается – задача ему по плечу. До чего же Гилас восхищается этим человеком, который много лет прожил в страхе, боролся с невообразимыми трудностями, однако не опустил руки!

Но Акастос – воин, он знает, что делать на поле брани. Глядя через равнину на далекие костры Воронов, мальчик представлял бесчисленное множество мечей, кинжалов и стрел – и завтра все они будут нацелены на него. Гилас позавидовал женщинам и детям – они-то останутся в лагере!

– Тебе страшно, – тихо произнес Акастос.

Гилас кивнул:

– Выходит, я трус, совсем как мой отец? Вдруг я поступлю так же, как и он, и сбегу с поля боя?

– Ты не все знаешь про своего отца, Блоха. Когда Экион взял тебя в плен, ты сказал ему, что у тебя на руке татуировка Горного Клана – клана твоего отца. А на Кефтиу ты говорил, что мать оставила вас с сестренкой на Горе завернутыми в медвежью шкуру, – Акастос помолчал. – Твои слова навели меня на мысль. Я понял: твой отец не был рядовым членом Горного Клана. Он был их вождем.

Гилас опешил.

– Он отказался сражаться, потому что считал: у его людей будет больше шансов выжить, если они укроются в Горах.

– У трусов всегда отговорки! – с горечью выпалил Гилас.

– Твой отец прежде всего заботился о своих людях. – Акастос помолчал. – А когда Вороны его наконец выследили, он бился с ними до конца и погиб смертью храбрых.

– Но он не пошел в бой, когда ты нуждался в его помощи, – не сдавался Гилас.

– Нет, не пошел.

– А я пойду.

– Знаю, Блоха. – Акастос положил руку ему на плечо. – Перед сражением боятся все.

– И даже ты?

– Ясное дело. Причем с каждым разом собраться с духом все тяжелее.

Гилас хотел было ответить, но тут подбежал Номиос и что-то спросил у Акастоса. Оба зашагали прочь, и мальчик остался один.

Найдя одинокое тамарисковое дерево, он принес подношение. Гилас отдал Покровительнице Зверей половину своего пайка и попросил ее защитить Пирру, Разбойницу, Эхо