Сергей Фомичев - Пророчество Предславы
— А сколько их было? — спросил Барцай.
— Кого, лошадей? — удивился мужик. — Пара, сколько ж ещё… Я завсегда пару запрягаю…
— Да нет, бестий, — терпеливо поправил Барцай. — Бестий сколько?
— Не считал, господин хороший, извиняйте. Не об том тогда думал.
Эрвела, потягивая квас, ждала, пока колдуны закончат. А те, заметив владычицу, быстро свернули расспросы.
— Чего говорят? — спросила овда, как только Барцай и Ушан уселись рядом.
— Всё то же… — пожал плечами Барцай. — Бестии, вой.
— Но что любопытно, — добавил Ушан. — Все утверждают, будто твари следовали своей дорогой, не обращая на людей никакого внимания.
— Видимо те, на кого они обратили внимание, уже не могут рассказать тебе об этом, — мрачно пошутила Эрвела. — Остальные-то где?
— Кто на мельнице, кто в слободке.
— Мена всё у Сокола живёт?
— Нет. В Елатьму вернулась. Сказала, в собственном доме ворожить сподручнее. Заезжать обещала.
— Жаль, нужна она мне. А от чародея что слышно?
— Ничего не слышно. Сами уж беспокоимся.
Псков. Июнь 6860 года.
Канун полной луны наступил. Этот день обещал разрешить большинство загадок, прекратить тягостное ожидание, а главное, явить, наконец, людям подлинного врага.
На лёгкую и скорую победу никто не рассчитывал. И потому все обитали «Выбутской Девы» легли пораньше, хорошенько выспались, а, поднявшись задолго до рассвета, плотно позавтракали — кто знает, когда ещё доведётся прилечь или перекусить. Жевали молча, с усердием, словно уже вступили в схватку с врагом. Пили, наоборот, осторожно, чтобы не тяготить понапрасну брюхо.
Хозяин давно прибрался, а они так и сидели за пустым уже столом, думая каждый свою думу.
Чуть посветлело, подошёл воевода с боярами да сотниками. Тихо расселись по свободным местам, и трапезная окончательно превратилась в подобие полковой гридницы. Это ощущение не нарушало ничто — «Выбутскую Деву» с вечера закрыли для посторонних.
Время шло. Кто-то дремал, будто пытаясь отоспаться впрок, другие негромко беседовали. Сокол рассказывал Борису о родной стороне, о лесных народах. Калика бесшумно молился, а его Скоморох строгал из дерева сабельку…
Прошёл час. Второй.
— Туман пошёл на город! — закричал прискакавший к «Деве» посадский гонец. — Днём пошёл!
У многих вырвался вздох облегчения. Началось! Мрачная неопределённость уступила место суетливому оживлению. Послышалась громкая речь, лязг оружия и брони. Всё это выкатилось во двор, смешалось с топотом сапог и ржанием седлаемых лошадей.
Конный отряд военачальников (даже Калика ехал верхом) поспешил на посадскую стену. Повсюду поднималась тревога: сновали по улицам гонцы, бил набат на звоннице Троицкого храма, люди, выскакивая из домов, разбегались по заранее условленным местам. Не зря столько сил на подготовку ушло.
Задрав на ходу голову, Сокол разглядывал небо. Бесёнок не соврал. Чёрная туча становилась всё гуще, плотнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. В её чреве, словно огромные валуны, перекатывались клубы дыма, а с разных сторон набегали, одна за одной, тучки поменьше, как будто чья-то рука гнала их, сбивая в громадную общую кучу. От столкновения полыхали молнии, гремел гром. И Сокол подумал, почему же эта небесная лава не разрешилась до сих пор сокрушающим ливнем, способным вывести из берегов реки и затопить равнины. Но туча не проливалась, неведомо какой ворожбой удерживая в себе влагу.
Когда отряд добрался до посадской стены, там уже вовсю кипела работа.
— Котлы на огонь, смолу кипятить! Факелы сюда! Да осторожнее, стена деревянная, не спалите! — кричал на мужиков Мартын. — И рожи, рожи свои не забывайте прикрыть, когда туман подойдёт!
— Далеко туман-то? — спросил его Калика.
— Только что на Полонище появился. Но быстро ползёт, зараза. Вот-вот под стенами будет.
— И что, один только туман? — спросил Сокол.
— Пока другого не видно ничего, и не слышно, — Мартын пожал плечами.
— Пойдём, сами глянем, — поторопил всех воевода.
Они спешились, забрались на дозорную площадку воротной башни. Осмотрелись.
Туман наползал с юга. Он поднимался из оврагов и ям рваными лоскутами и, сливаясь в огромную единую лавину, двигался к городу. Непроницаемая пелена обволакивала слободские дома, постепенно накрывая их с крышей. Полонище будто бы таяло. Полоса видимой людям земли становилась всё тоньше, а скоро исчезла совсем.
Наткнувшись на дубовую стену, туман, словно огромное серое войско, полез наверх. Никаких, обещанных бесёнком тварей, пока никто не заметил, но сомнений не оставалось — это начало приступа.
— Костры зажигать, — распорядился архиепископ. — Лица прикрыть.
Приставленный к начальству вестовой ополченец тут же передал приказ дальше. Десятки заранее сложенных костров воспламенились, а сотни куч хвороста и дров только ждали своего часа. Послышался треск разрываемой ткани, бульканье уксуса — воины смачивали тряпки и обматывали головы.
Перехлестнув через стены, серая волна устремилась в город. Люди собирались подле костров и, выставив перед собой копья, мечи, поджидали противника из плоти. Внизу ополченцами распоряжался Данила. Он бегал от костра к костру, раздавая указания, ругая нерадивых, подбадривая нерешительных. Сам бегал, сам ругал и подбадривал. Видать не привык ещё управлять такой прорвой народу.
Туман не только продвигался вперёд, но и поднимался ввысь. Скоро он накрыл дозорную площадку, которая дольше других построек торчала островком в наползающей серой мгле. Жуткое ощущение овладело людьми. Всё вокруг них исчезло, и невозможно стало разглядеть даже настила под ногами. Только ближайшие к воротам костры пробивались мутными пятнами сквозь клубящуюся дымку. Сокол успел прикрыть лицо тряпицей, а вот Калика промедлил, и теперь сухо покашливал из-под платка.
* * *Наделённый способностью видеть сквозь туман, чародей первым заметил огромное воинство похожее на гигантскую стаю небольших зверей, что полезло из оврагов и, прикрываясь туманом, пошло на город. Ему сразу же вспомнилась серая орда, с которой довелось сразиться в прошлом году. Но тогда, хоть нашествие и не обошлось без колдовства, люди имели дело с обычным зверьём. Теперь же им противостояли твари неведомые, возможно неживые, или призванные из самых тёмных уголков мира.
Полчище быстро приближалось. Сокол предупредил об опасности, и его слова тут же передали по цепочке. Калика с воеводой попытались выяснить подробности, но чародей лишь помотал головой, дескать, и сам увидел не много.
Скоро на стенах завязались первые стычки. Никто, кроме Сокола не мог разглядеть сражения, поэтому люди прислушивались к доносящимся звукам. Звуки не радовали. Ополченцы кричали от ужаса и боли, но, кажется, сопротивлялись. Под стены полилась кипящая смола, масло, кипяток, полетели зажжённые стрелы и связки хвороста. Снизу ответили воем. Его подхватили тысячи глоток по всему Полонищу, и стало понятно, что число идущих на приступ огромно.
