Юрий Никитин - Начало всех Начал

Ангелы охнули, когда сверкающая шкура Змея опала с его тела. Он согнулся, упал на четвереньки, руки и ноги его укоротились и пропали, а он вытянулся, превратился в длинную отвратительную гадюку и со злобным шипением торопливо уполз, забившись между камней.

Ангел Люцифер пробормотал:

— Не слишком ли жестоко, Господи? А где же милосердие?

Голос Всевышнего прогремел мощно и раскатисто:

— Я не упомянул о его главном проступке, так как это касается лично Меня. Он оклеветал Меня, сказав Еве: «Он потому запретил вам есть от этого дерева, что Сам ел от него, а теперь боится, что вы сможете стать подобными Ему, то есть способными творить миры». Но я наказываю не за то, что оклеветал лично Меня, а за то, что… оклеветал. И отныне все, распространяющие дурную молву, будут наказываться особенно жестоко.

Вспугнутые ангелы робко возвращались, сад снова засверкал неземным светом. Гремящий над Вселенной голос произнес со всесокрушающей мощью:

— Теперь определим вину женщине. В суде тебя не будут выслушивать в качестве свидетельницы. Раз Адам послушался и поверил своей жене, и та его подвела, то решено, что женщинам как свидетельницам доверять нельзя. Ты будешь в муках рожать детей и воспитывать их в великих трудностях. Ты будешь подчинена Адаму, ибо он из вас двоих все же более стоек перед искушением. И последнее — ты умрешь.

Ангел Рафаил сказал просяще:

— Господин, этот грех падает на Еву и все ее потомство? Но нет ли возможности хотя бы потомству искупить ее вину?

— Да, — прозвучал Голос, — такую возможность оставим. Женщинам вменяется зажигать свечи перед наступлением субботнего дня. Склонив Адама к греху, Ева погасила вселенский свет, ибо душа мужчины — это свеча Творца. Поэтому вновь разжечь утраченный свет — задача женщины.

— Я прослежу, — пообещал Рафаил.

Голос прогремел:

— И, наконец, приговор Адаму. Твоя сила убудет, Адам, как и твой рост, и твои знания. Ты станешь нечистым, ты посеешь пшеницу, а пожнешь тернии, и ты будешь, подобно животным, есть траву…

Адам не выдержал, закричал:

— Тогда убей меня сразу! За что Ты обрекаешь меня стать им подобным?

Ангелы притихли в ужасе, но Голос внезапно смягчился:

— Я слышу сильнейший стыд в твоем крике. Что ж, если ты устыдился, то будешь есть хлеб. Однако добывание средств к жизни будет причинять скорбь, ты будешь трудиться в поте лица… И последнее — ты умрешь. А теперь — идите!

Адам и Ева повернулись и пошли, почти не соображая, что делают. Адам тут же обернулся, он чувствовал, как в нем закипает гнев, и спросил с угрюмым вызовом:

— А где выход?

— В любую сторону, — прогремел Голос, — в любую, Адам. Ты свободен.

— Я и был свободен, — огрызнулся Адам. — Ева, не отставай. Я сам хочу покинуть это место, где нам все нельзя!

Ангелы переглядывались, Люцифер сдерживал довольную усмешку. «Нельзя» относилось только к одному дереву, но обиженный всегда преувеличивает, а это хорошо, пусть клин между Творцом и его созданием вгоняется глубже.

Их догнал могучий Голос:

— Вам не прожить в этих… фиговых листочках. Возьмите одежду!

Далеко на земле зашевелилась блистающая шкура Змея. Адам не успел сказать и слова, как шкура разделилась пополам, моментально облекла его тело, оставив открытыми голову, шею и руки. Точно так же укрыла Еву, и, глядя на жену, Адам понял, что Ева вздохнула с облегчением. Фиговые листья все время осыпались на землю, а в этой шкуре в самом деле очень удобно.

— Спасибо! — вскрикнула Ева.

— Пойдем, — сказал ей Адам резко.

Она прошептала:

— Ты не хочешь Его поблагодарить?

— Нет, — отрезал Адам.

— Почему?

— А что Он такого сделал? Чуточку смягчил пинок?.. Так это чтоб мы не сразу сдохли. Если помрем сразу, Он тогда удовольствия не получит.

Она быстро шла рядом, стараясь попадать в такт его шагов, но разозленный Адам двигался быстро, Ева отставала и догоняла бегом.

— Все равно, — сказала она тихо, — мне сейчас в этой одежде лучше, чем в листьях. А так далеко я не заглядываю. У меня для этого есть ты, Адам.

Часть 2

ИЗГНАННЫЕ ИЗ РАЯ

Глава 1

Далеко впереди величественно блистали радостным огнем огромные ворота. От них струился ликующий свет, а за ними сразу начиналась недобрая тьма.

Ева увидела в кустах свою кошку, радостно подхватила на руки. Кошка мурлыкала довольно и жмурила глаза, но, едва увидела, куда ее несут, начала бешено вырываться. Ева попыталась удержать, однако кошка исцарапала ей руки, зашипела и, выпрыгнув, быстро-быстро помчалась обратно.

За Адамом увязался пес, на кошку разозленно гавкнул, но не погнался, хоть и вздохнул с жалостью.

Ева оглянулась, всплеснула руками.

— Смотри, он не отстает!

Адам остановился, повернулся к псу. Тот с тревогой и надеждой смотрел ему в глаза.

— Останься, — сказал Адам невесело. — Изгоняют только нас. А ты живи здесь счастливо.

Пес взглянул на него с укором и, обогнав, хотел было выскочить за ворота первым. Адам быстро вскрикнул:

— Стой!..

Пес остановился.

— Сидеть!

Пес сел и смотрел с радостным ожиданием, что ему прикажут что-то еще, а он выполнит и покажет, какой он умный, преданный, любящий своего замечательного большого друга.

— Так и сиди, — приказал Адам. — А вечером иди пугать уток на озере, погоняй лягушек, ты всегда их любил загонять в воду.

Но как только они с Евой подошли к воротам, за которыми уже не будет возврата, пес сорвался с места и, догнав Адама с Евой в четыре гигантских прыжка, проскочил в них одновременно с изнанниками. Ворота с грохотом закрылись.

Адам вздохнул, пес подпрыгивал и, встав лапами ему на плечи, старался лизнуть в лицо. На морде читались любовь и преданность, а также клятвенное заверение, что куда Адам, туда и он, верный друг.

— Хорошо, — произнес Адам растроганно, — я знаю… мне в этот миг открылось будущее… ты и все твое потомство после смерти будете уходить в рай. Всем собакам отныне предназначено место в саду Эдема… потому что ты верность и дружбу поставил выше всех благ.

Он умолк, виновато посмотрел на Еву. Она вздохнула и постаралась как-то спрятать за спину оцарапанные руки.

Тьма постепенно рассеивалась, это не тьма, а хмурый рассвет, рассвет нового мира, в котором придется жить. Адам зябко передернул плечами. Совсем недавно казалось, что сад Эдема бесконечен, но вдруг пришло озарение, что сад — это только клочок ухоженной земли, а весь мир — это и есть вот бесконечная желтая выжженная глина, из которой торчат редкие пучки чахлой травы, далекие грозные горы, темнеющий вдали высокий лес…