Дренг - Геннадий Борчанинов
Бьёрн Железнобокий, Ивар Бескостный, Сигурд Змееглазый, Хальвдан Белая Рубаха и Убба. Эти имена знали все жители побережья, с одной стороны, рассказывая детям о их храбрости и славе, а с другой — пугая их рассказами о ярости норманнов. Все они уже заработали себе репутацию. Репутацию самых отмороженных и безжалостных негодяев всего Севера.
И мы намеревались принести им известие, за которое они могли как наградить, так и убить с равной долей вероятности.
Парус снова пришлось спустить и пойти на вёслах по длинному извилистому фьорду. Мы приближались к порту Хроаррскильде, крыши которого давно уже виднелись на берегу. Здесь, в проливе, защищённом от ветров, не было ни следа вчерашнего шторма, будто бы эта буря ярилась только снаружи, в открытом море, а не в Каттегате, закрытом со всех сторон сушей, шведскими фьордами с севера и востока и датскими отмелями с юга и запада.
Вид близкой суши вновь поднял нам настроение, и Торбьерн даже затянул нехитрую песенку, которую с удовольствием подхватили все остальные. Ритмичную и простую, на раз-два-три, чтобы удобнее ворочать веслом. Всем нам уже не терпелось вновь сойти на берег и ощутить под ногами не качающуюся палубу, а твёрдую землю.
У одного из деревянных причалов нашлось свободное место и мы устремились туда, и лично мне это почему-то напомнило сложности с поиском бесплатной парковки в центре города. Под знаком вставать не пришлось, но покружить какое-то время по гавани всё-таки мы покружили.
«Морской сокол» мягко ткнулся деревянным бортом в вывешенные у пристани мешки-отбойники, Кнут ловко перескочил на причал и закрепил швартовы, подтягивая драккар ещё ближе, Олаф и Токи бросили сходни. В порту кипела жизнь, люди работали, сновали туда-сюда, как муравьи, перемещая грузы, мешки, бочки и сундуки на склады и в трюмы грузовых кнорров. Отовсюду доносилась витиеватая морская ругань, отрывистые короткие приказы, лошадиное ржание и крики вездесущих чаек.
Хроаррскильде казался обычным торговым городом, кипучим и беспокойным, в котором постоянно мелькали тысячи новых лиц, и некоторые парни тут же увидели знакомых. И нас тоже увидели.
— Лопни моя печень, это же «Морской сокол» у причала! — проревел какой-то широкоплечий пузатый датчанин в грубой кольчуге. Он засунул большие пальцы рук под широкий кожаный пояс, и объёмное брюхо скрывало его ладони почти целиком.
Эйрик дёрнулся и замер, но тут же повернулся с широкой улыбкой, раскидывая руки в стороны, будто желая обнять этого датчанина.
— Рорик! Какая встреча! — с притворной радостью воскликнул он.
Мы как раз сходили на берег, чтобы разузнать новости и закупить наконец съестных припасов. Все, кроме Асмунда и Фридгейра, которые вытянули жребий и остались караулить драккар.
— Эйрик Гудредсон! Кажется, в нашу последнюю встречу твоя морда была пошире! — расхохотался датчанин. — Нашёл себе новую команду?
— Нет, новая команда нашла меня, — оглянувшись по сторонам, ответил Эйрик.
Ему определённо было неловко от такой встречи. Простым гребцом на собственном корабле, в одежде с чужого плеча. В мелком отряде без хёвдинга и особых успехов.
— Ха! Ну, бывай, значит! — насмешливо произнёс датчанин, от которого положение Эйрика никак не укрылось. — Может, с новой командой к тебе вернётся удача!
— Кто это такой? — спросил я, когда мы отошли чуть поодаль. — Что он имел в виду?
— Знакомый. Торговец зерном, — буркнул Эйрик.
— А про удачу он что говорил? — спросил я.
— Неважно, — мрачно ответил Эйрик, и я понял, что за этим кроется нечто большее, но настаивать на ответе не стал.
Небольшой рейд по местным питейным заведениям и блиц-опрос показал нам, что сыновья Рагнара сейчас здесь, на острове. Не все из них, но как минимум Хальвдан и Ивар сейчас тут, и мы могли бы увидеть их корабли среди прочих. На отдельном причале, конечно, но всё равно. Теперь вопрос стоял в том, как к ним попасть. В конце концов, они были конунгами и сыновьями конунга, а мы — простыми норвежскими моряками.
Конечно, новость, которую мы несли, могла открыть любые двери, но важно было правильно ей распорядиться. Так что мы смело отправились к длинному дому Лодброксонов, а я тем временем продумывал нить будущего разговора в голове, понимая, что скорее всего, разговор пойдёт не по плану.
Нас, разумеется, остановила встревоженная охрана, едва мы приблизились ко двору. Полторы дюжины вооружённых викингов кого угодно заставят насторожиться, даже себе подобных.
— Здесь не принимают гостей, — сказал охранник, преградивший нам путь.
— Передай уважаемым хозяевам, что мы принесли известия об их батюшке, — сказал я прежде, чем слово взяли Гуннстейн или Торбьерн.
Мы не договаривались специально о том, кто будет говорить, но раз уж это была моя идея прибыть сюда, то я и упражнялся теперь в красноречии. Хотя Торбьерн всё порывался изумить сыновей Рагнара своей поэзией, поразить их новой сагой о гибели Лодброка, но нам всё-таки удалось его отговорить. С трудом, но удалось.
— Ждите здесь, — сказал охранник.
Укреплённый двор, практически крепость, был обнесён частоколом из вкопанных вертикально брёвен, за которым виднелись крыши. Длинный дом для общих собраний и пирушек, конюшни, мастерские, сараи. Роскошное поместье уважаемых людей, это было заметно с первого взгляда.
Мои спутники почему-то изрядно нервничали, переминаясь с ноги на ногу перед воротами. Один только я оставался спокоен и хладнокровен. Я пришёл сюда, чтобы исполнить то, что должен исполнить. Я представлял себе, как это будет, пока мы добирались сюда, на Сьёланд, хотя особых надежд не питал. Благодарность власть имущих вещь своеобразная и эфемерная.
Наконец, привратник вернулся к нам, ещё раз окинул всех нас хмурым задумчивым взглядом.
— Не знаю, что на них нашло, но вам дозволено пройти, — сказал он. — Только оружие придётся сдать.
— Просто нас ведёт судьба, — пожал плечами я.
С требованием сдать оружие никто спорить не стал, в пиршественные залы вообще не принято было проносить мечи и топоры. Нередко случались пьяные драки, и для того, чтобы они не перерастали в кровавую баню, ничего серьёзнее
