Радужный - Алексей Юрьевич Булатов
В процессе работы пришло чувство голода. Я переключился на другой род занятий и решил сварганить обед. Некое подобие походной, но достаточно функциональной полевой кухни Коля собрал еще в прошлый раз. Первым блюдом в меню запланировал тушенку с макаронами, или макароны по-флотски, как их называла моя бабушка. Поставив кастрюльку с горячей водой на плитку, я зажег огонь и начал готовить. Минут через 20 холостяцкий суровый, но вкусно пахнущий обед уже был готов. Я поставил на стол сковородку, две тарелки и позвал приятеля:
– Коль, давай пообедаем, я тут приготовил!
– Лёх, ты ешь пока, а мне надо закончить с продуктом, и присоединюсь тогда.
Колян заканчивал вторую палету с дозняками в колбочках, заворачивал ее в вакуумную пленку.
Мне стало интересно, как поживают Парик и его товарищи. Что у них вообще может измениться в жизни, ведь разрушилась цель их существования в этом мире? Я помнил свое состояние, и хотелось узнать, что испытывают сейчас они.
Из дум о судьбе Парика меня вывел Колян.
– Вот, Лёх, две палеты. Короче, выходишь к нам, километр в любую сторону по лесу, чтобы никого в округе не было, находишь кустик, закладываешь и забрасываешь все листвой. Потом снимаешь гугл-кординаты и фоткаешь место, которое выкладываешь вот в этом приложении. – Колян показал на своем смартфоне, куда зайти и как это сделать. – И дальше свободен до утра. Вот, у меня пару сотен гривен осталось, купи еще бензина несколько канистр, ну и погуляй сам. Я сейчас по
Взяв палеты с дозами, я пошел выполнять указание Коляна.
Глава 9. Рассвет империи
Сделав закладку и передав ее координаты, я набрал Лилин номер и предложил сходить поужинать.
Лиля согласилась, мы договорились встретиться через пару часов. Я поехал домой побриться и переодеться для свидания. Там я понял, что переодеться, конечно, было правильной мыслью, но ни одной чистой вещи дома не оказалось. Точнее, вещи лежали постиранные, но настолько мятые и все еще влажные, что на свидание их надевать было стыдно. Как я раньше и говорил, решение такой проблемы у меня было всегда универсальным – надо дойти до вещевого рынка, купить новые носки, трусы и футболку. Ну а по джинсам и не видно, чистые они или грязные, если на них нету земли, как на моих сейчас.
Доехав до рынка, я быстро у знакомой продавщицы купил набор носков и трусов с турецкого берега. С футболкой пришлось немного повозиться: пройдясь с умным видом между рядами и дождавшись, когда продавцы сами начнут сбивать цены, я купил футболку с не очень кричащим изображением, но все-таки в моем стиле.
Заехав во двор дома, я увидел Парика Васю и его товарища Петра, грустно сидевших на лавочке возле детской площадки. Решил обойти от греха подальше: вдруг они смогли связать явление меня с водкой и последующий постоянный выход из опьянения? У подъезда сидели вечные бабушки и разговаривали:
– Сашку-то жалко, вот, блин, дурак, в петлю залез! Васька с Петрухой тоже, видать, на грани! Говорят, уже и спирт их не берет! Довела бадяга бедолаг…
– Да, Клав, фиг знает что, они вчера в поликлинику приперлись втроем к психиатру, их без талончика даже пропустили, тот их на анализы-то и отправил. Но случай новый, наверно, в практике нашего – так, чтоб пришли три алкоголика и заявили, что их водка больше не берет, с просьбой исправить. Тут у кого угодно крышу-то свернет.
– Здравствуйте, баба Клава, баб Зин, а что случилось?
– Здравствуй, Лёша! Да Сашку знаешь из тройки Васьки Парика?
– Ну да, знаю!
– Ну вот, он с утра руки на себя наложил сегодня, машина увезла час назад!
– А что это он?
– Да кто его знает… Они говорят, что водка как вода, их не берет, двое суток трезвые за последние 10 лет, вот и не вынесла душа поэта. Вон смотри, Васька с Петькой сидят какие грустные! Ко мне вчера забежали, я аж сжалилась, первака им своего дала из старой заначки, крепкого, ядреного. Они при мне его из горла высадили, и хоть бы что! Ушли как не пили.
– Да, – продолжила баба Зина, – они вчера ко всем бегали, племяшка моя говорит, настоек выпросили с аптеки – и трезвые, аж ужас берет, все привыкли, что они все время в загуле. Уж и парфюм, и боярышник, и даже чистый спирт нашли – и все сидят вон трезвые как стеклышко!
– Это, видать, проклятие сработало, – продолжила баба Клава.
– Когда Настасья помирала, она их прокляла: «Чтоб, – говорит, – тебе ханка поперек горлу встала!» Три года прошло, как ее не стало, вон оно и сработало!
Я испытывал двойственное чувство: все-таки, с одной стороны, цель была достигнута и Парик с компанией перестали быть головной болью нашего двора, с другой стороны, суицид – это, конечно, совсем уж кардинальный вариант. Совесть подавала тревожные звоночки. Успокоил себя тем, что жратва такого количества спиртного и постоянное попрошайничество – тоже своего рода суицид, а я в данном случае просто послужил ускорителем процесса. Но так или иначе, совесть продолжала делать болезненные уколы.
Если подумать, я стал поставщиком сильнейшего наркотика десятилетия в Родное, стригу на этом нехилое бабло (ну, точней, планирую стричь), и смерть одного алкоголика меня не должна беспокоить. Но я не вижу и не слышу никого из тех, кто употребляет, а тут хоть и надоевший, но давно знакомый человек.
С такими мыслями я поднялся в свою квартиру, принял душ, переоделся в чистое и загрузил белье в стиральную машинку.
Интересно, а какие есть еще измерения? И эти странные создания, которых я называю эльфами, они ведь тоже где-то живут? Любопытно было бы с ними пообщаться. В общем-то, мои познания про эльфов я черпал из моей любимой книги «Властелин колец» и одноименного фильма. Персонаж, который дал мне нелестное прозвище «гадёныш», был похож на агента Смита* в образе старшего эльфа, только постарше и попротивней. Конечно, воспоминание о нем было смазано трипом, но тем не менее лицо хорошо запомнилось. Оно несколько диссонировало с определением Толкиена, что эльфы – это самые красивые существа. Но сделаем скидку на возраст: в молодости он мог быть вполне себе красивым и ухоженным мальчиком. Интересно, а сколько ему лет? Кажется, Элронду было чуть больше, чем до хрена, наверное, этому тоже. Все-таки
