Тропа до звезд - Александр Лепехин
Саймон терпеть не мог политику. Но хорошо осознавал, что без основательных знаний в этой области его довольно быстро сожрут, стоит выбраться из-под отцовского крыла. Что обиднее – его могут использовать для достижения каких-то личных целей, причем втемную. Хуже стало бы только физическое изнасилование.
Поэтому приходилось припадать к истокам познания. Делать это следовало украдкой, не афишируя свой интерес и не создавая ситуаций, в которых тебе могли предложить что-либо в обмен на что-то. Урок первый: не плоди долгов и не будь зависим.
Основной интерес юного лоцмана лежал не в области активного манипулирования, а в области пассивной обороны. «Я как лист на ветру» стало за годы жизни чуть ли не мантрой. Увы, получалось так себе: характер ему достался непростой и враждебный. Прежде всего – по отношению к самому себе.
Но кое-какие умения все же прижились. И сейчас, глядя на своего посетителя, Саймон мог с достаточной долей уверенности произвести классификацию.
Хищник. Осторожный, терпеливый, любит и умеет устраивать засады и ловушки. Если вычислить базовую линию поведения – относительно предсказуемый. Но от того не менее опасный.
Подтверждая предварительные выводы Саймона, Моди наклонил голову. Вполне по-кошачьи. Мышке стоило сидеть очень, очень осторожно.
– Значит, регенерацию не проводили. Плохо. – Гость задумчиво осмотрел голову пленника. – Но ожидаемо. Нам же некогда, мы же вершим великие дела…
И все-таки, что имела в виду Магда, когда говорила про «сложно»? Несколько центров силы? Раскол в организации? Изначальная немонолитность? Если бы это подтвердилось – можно было попытаться использовать противоречивый расклад в своих интересах. Саймона передернуло при мысли о том, что он тем или иным образом натравливает одних террористов на других.
– Я не так плохо себя чувствую, – пожал он плечами, сдержав шипение от боли. – Вероятно, просто обошлись без косметики. А вы, получается, не в курсе. И, наверное, не сможете мне помочь.
На слово «помочь» Моди сделал стойку. Он опустился с корточек на колени, сложив руки на бедра, как самурай на старинной шелкографии, и внимательно подался вперед.
– Был бы рад оказать вам любую посильную услугу, господин Фишер. Видите ли, я вам не враг.
«Решительно никто из присутствующих мне не враг, – восхитился Саймон. – Тогда, внимание, вопрос: почему я все еще за решеткой? Или они таким образом хотят меня от кого-то уберечь? Неужели от ООН? Прекрасные, заботливые, искренние люди!»
Моди тем временем продолжал:
– Мне совершенно ни к чему портить отношения с Семьями. Вернее, мне нет нужды их усугублять, – он улыбнулся, давая понять, что не безгрешен, но не потерян для диалога. – Возможно, я далеко не ангел. Моя репутация, скажем так, не имеет снежной белизны.
– Не знаком с вашей репутацией, – признался Саймон.
На мгновение во взгляде собеседника скользнула досада. Честолюбие? Или это нарочитая демонстрация? Впрочем, он быстро вернулся к своему вкрадчивому, мурлыкающему тону.
– Зато я знаком с вашей. А вы известны как человек прямой, категоричный и предпочитающий обходиться без ужимок.
Ну да, подумалось с долей горечи, после того интервью… Интересно, отец уже волнуется? Вдвойне интересно: волнуется ли Оосава? Интересно втройне: какую игру ведет господин заместитель главы Четвертого комитета? Ведь не случайно же группа Джавада попала под раздачу. И кстати об услугах: где сам Микко?
Мысль о командире разведчиков вернула к реальности. Саймон улыбнулся максимально приветливо, с долей суровой, простоватой искренности.
– Ничего не утаить в наше время. Да, я бы хотел обойтись без обиняков. Скажите: сколько пленников на борту?
Взгляд, которым наградил его Моди, был сложночитаем. Улавливались в нем и любопытство, и оценка, и некоторое разочарование, и даже узнавание – словно встретился старый, не слишком приятный знакомец. Наконец, гость пожевал губами.
– Я полагал вас более практичным, господин Фишер. Хотя, если вспомнить, как вы в одиночку отважно спасали целый корабль… Но мне казалось, что вы делали это из личных соображений.
Саймон еле сдержался, чтобы не поперхнуться. Это из каких же, интересно? Погеройствовать на камеру? Мда, к вопросу о репутации… Но можно попробовать сыграть и с этим. Он расправил плечи и скромно потупился.
– Ну, не без них, конечно же. Редко когда выпадет такой шанс – обычно у нас все рутинно. Пост принял, шагнул, пост сдал. Минимум свободы для маневров, – пришлось аккуратно выделить интонацией слова «пост» и «маневры». Моди уловил намек правильно – его глаза сощурились.
– Ах, вот в чем дело. Я думаю, Абрахам Фишер был бы доволен таким потомком. Очень, очень доволен. Не боитесь запачкать руки… – Он покачал головой с одобрением.
Тошнота начала подкатывать к горлу. Не очень понятно отчего: то ли дали о себе знать сотрясение и полный желудок, то ли проявился побочный эффект от поля подавления, то ли сказалось так и не изжитое отвращение к интриганству. Да, сложно играть с хищниками на их поле. Оосава в этом плане воспринимался проще: он либо не дурил юного лоцмана, либо притворялся так искусно, что это не ощущалось. Ну так у него и лига повыше, и игра потоньше. А с этим…
«Этот», убедившись, что изначальный посыл вышел верным, принялся увещевать:
– Я готов помочь вам в любом, – произошло движение бровями, – любом вашем интересе. Думаю, нам светит игра с ненулевой суммой; на условиях сотрудничества в прибытке окажутся все.
Решив подыграть образу «прямого и категоричного», Саймон важно кивнул. В процессе пришлось проявить бдительность, чтобы не поддаться усиливающемуся головокружению. Хотя если уж он «обходится без ужимок», то, может, стоит для убедительности стошнить на пижонскую куртку господина Джахо Ба?
Не подозревая об уготованной ему жуткой участи, Моди продолжил вкрадчивое воркование:
– Вам нужны ваши спутники? Хотите что-то им передать или поспособствовать улучшению условий содержания? Это можно устроить. Видите, я говорю прямо. И так же прямо предлагаю вам взаимодействовать.
– Чем я могу помочь такому серьезному человеку, как вы, из этого, – Саймон повел руками вокруг, – положения? Мне кажется, вы торопитесь.
– А не скажите, господин Фишер. – Взгляд гостя стал цепким. – Вы же не думаете, что станете сидеть за решеткой вечно? Даже Ла Лоба должна осознать, что нельзя быть такой упертой. Она упряма, но не глупа.
Впитывая информацию, Саймон мотал на ус. Значит, Ла
