Алла Гореликова - Корунд и саламандра

— Да уж, пожалуйста, — усмехается Серж.

И — солнечный луч, упавший на лицо. Словно и Господь говорит, улыбнувшись: «Да пожалуйста, Анже!»

— Ничего, друг Анже… — Серж отламывает кусок сыра, кидает в рот, запивает. — Я тоже не сразу понял… тоже поначалу боялся. А как понял — целая история. В такой же вот чудный денечек дело было… Отправил пресветлый брата библиотекаря в королевский архив. А брат библиотекарь, будучи после болезни немощен, взял меня в помощь. Фолианты с места на место перекладывать. И вот идем мы по Корварене, подходим уже к Королевской площади… — Взгляд Сержа метнулся вдруг мне за плечо. — Ух ты! Гляди, Анже!

Я оглядываюсь.

Из Южных ворот Корварены торжественно выступает конный отряд. Одетые по-походному рыцари гордо восседают на мощных статями конях, все в одинаковых фиолетовых плащах, с одинаковой эмблемой на сверкающих кирасах — меч и корона в белом щите. И та же эмблема — на фиолетовом флажке, трепещущем на посеребренной пике в руке возглавляющего колонну всадника. Братство святого Карела, с девизом «Твори добро и не проси награды». Орден, учрежденный еще королем Карелом во благо страны и короны…

— Королевские рыцари, — выдыхаю я. — Серж, гляди, сколько их! Весь отряд Корварены?

Серж щурится. Усмехается. И с явным удовольствием сообщает:

— Ну да, все пятнадцать! И впереди на лихом коне сэр Арчибальд собственной персоной. «Корваренские головорезы» в полном составе.

— Понятное дело, — я хлопаю себя по лбу, — весенний турнир. Куда они в этом году, не знаешь? В Себасту или в Готвянь?

— В Себасту, — уверенно говорит Серж. — В Готвяни прошлой весной собирались. Накостыляли «гнилозубикам» так, что просто с ума сойти.

Я киваю. Я не видел, как на прошлогоднем турнире «Корваренские головорезы» разделались с «Готвянскими зубатками», но рассказов об этом умопомрачительном зрелище ходило много. Орденские турниры, пожалуй, самый азартный, буйный и самый любимый из ежегодных праздников Золотого полуострова. И кто решится сказать, любят ли турниры оттого, что любят рыцарей, или же рыцарей — благодаря турнирам. Одно несомненно: рыцарей любят. Мало ли других отрядов, истинно воинских, — а младшие дворянские сыновья за счастье почитают служить королю под мечом и короной на белом щите. За тем большее счастье, что удается это далеко не каждому: рыцари сами решают, нужно ли отряду пополнение, сами и набирают его. Даже король может попросить за новичка, но не приказать. И ведь не скажешь, что выпадают королевским рыцарям дела особо почетные. Какое там! Много ли славы заработаешь, доставляя письма и посылки из города в город или сопровождая путешественников, опасающихся пускаться в дорогу в одиночку? А тоже дело. На то и поставил король Карел в каждом городе отряд королевских рыцарей, чтобы любой добрый подданный мог обратиться за помощью к людям, достойным доверия. Конечно, рыцарям платят за помощь, кто сколько сможет и пожелает. Да ведь не за помощь их любят! Вот ведь и монастыри тоже помогают, а много ли видят любви? И если в трактире по пьяной лавочке начинают байки травить, так монах в тех байках или простофиля, или уж плут, которому верить себе дороже выйдет. А королевский рыцарь в тех же пьяных байках — герой. Даже если и оплошает, так только из-за того, что честь блюдет. Да они и сами рады про себя лишнюю байку запустить. А названия городских отрядов? «Корваренские головорезы» еще что, а «Волки побережья»?! Да, вроде серьезно и красиво. Только не верю я, будто не подумали себастийцы, выбирая название, что люди их иначе и звать не будут, как «мокрыми шавками»! Подумали, голову наотруб! На то и рассчитывали. Ведь как звучит: «Встретились как-то в дороге два гонца, „мокрая шавка“ и „головотяп“, и стали вместе подыскивать местечко для ночлега…»

— А знаешь, как один «головотяп» к егерю на ночлег попросился? — Серж кидает на «Головорезов» последний насмешливый взгляд и поворачивается ко мне.

— Это когда там уже сборщик налогов ночевал?

— Нет. Но тоже смешно. Слушай. Застал, значит, «головотяпа» вечер в лесу, далеко и от деревни, и от трактира. Совсем уж настроился рыцарь под открытым небом заночевать, да заметил дымок. Пошел, конечно, на дымок на этот — и вышел к дому лесника. Стучит, само собой, говорит, кто да откуда, и просит приютить до утра. Королевского рыцаря чего ж не приютить, отвечает лесник. С радостью, мол, и удовольствием. Только, понимаете ли, благородный сэр, в доме две комнаты. В одной мы с женой спим, в другой ребенок. Благородный сэр может выбрать, расположиться ли ему в детской или же на чердаке. «Не в детской, конечно, — отвечает благородный сэр. — Чердак меня вполне устроит».

Серж усмехается, выдерживает паузу. И продолжает:

— И вот утром спускается благородный сэр с чердака. А внизу прехорошенькая девушка — в самом, так сказать, соку — собирает на стол завтрак. «Кто вы?» — спрашивает рыцарь. «Я егерева дочка, — отвечает ему милашка. — А вы кто?»

Чем хороши такие истории, что смеяться можно, не дожидаясь последней фразы. И я уже еле сдерживаю смех, когда Серж, мастерски изобразив интонации не просто благородного сэра, а королевского рыцаря, заканчивает: «Кто?.. Головотяп я, вот кто!»

Пока я смеюсь, Серж убирает остатки завтрака.

— Пойдем, друг Анже. Ты веришь в приметы? Встреча в дороге с королевским рыцарем — к удаче. Что скажешь о дороге, по которой проехал не один королевский рыцарь и не два, а ровным счетом пятнадцать?

ДОРОЖНЫЕ ВСТРЕЧИ

Давно улеглась пыль, поднятая отрядом «головотяпов», но след их остался. Не в пыли дорожной остался — в людях. В трактире, куда затащил меня Серж, вовсю травят байки из жизни королевских рыцарей. Люди смеются — и не верится, что гложут их заботы. Люди радуются чужому благородству — и не верится, что любой из них способен на подлость. Да что способен… им только повод дай! Знаю. На своей шкуре прочувствовал. Это сейчас нас с Сержем принимают если и не со всей душой, то хоть вежливо…

— Ну что ты опять мрачный такой, друг Анже?!

Я только плечами пожимаю. Никуда не денешься от прежней своей жизни, от прежней боли… Кто из людей властен над собственной памятью?

— …И тогда благородный сэр Бартоломью отвечает: «Зачем же загонять коня, если можно выехать пораньше?»

— Пойдем, Анже. — Серж согласно кивает потрясающему трактир хохоту. — Благородный сэр Барти прав.

— Слыхал я про сэра Барти еще одну занятную историю. Правда, веселого в той истории мало… — Серж глядит на небо, ежится. — Тучи-то какие находят. Как бы гроза не застигла.