Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
Трусами они, конечно, не были. На лицах у всех троих появились ухмылки, а тот, что в шлеме, ответил:
— Мы не побирушки.
— Угу, вы воры, — согласился Сергей и сделал шаг вперёд. Тот, что в шлеме, шагнул навстречу. — Я князь этих мест. Зовут меня Сергей, и не может быть, чтобы вы не слышали про меня.
— Слышали, — кивнул парень. — Меня зовут Блум, а кто у меня старший — тебе знать не обязательно.
— Ну что ж, вот и познакомились, — левой рукой Сергея сбросил с головы капюшон. — Я вот что хочу предложить. Вас пятеро. Нас двадцать. Начнётся свалка — вам не уйти, но и я потеряю троих минимум; может — больше, а мне это не нужно. Давай — один на один. Победишь ты — мои отпустят вас. И рыбу заберёте. Мой верх — твои отдадут оружие и уйдут.
— Все? — уточнил Блум. Сергей кивнул:
— Все. Кроме тебя, разумеется. Тебя мы похороним.
На миг Блум задумался. Потом беззаботно улыбнулся:
— Пойдёт, — он поднял руки и прокрутил в них мечи умелым движением бойца.
Я почувствовал, что собираюсь сделать шаг вперёд. Наткнулся на удивлённый взгляд Сергея… и остался стоять.
Князем здесь был он. Он принимал бой. Всё было правильно и справедливо.
Сергей левой рукой обнажил свою дагу…
…Все поединки похожи друг на друга — одинаково красивы, притягательны и страшны. У Блума были обычные мечи — такими не колют, но они плели в его руках двойное плотное кружево рубящих ударов. Каждый из них, обманчиво-плавных, грозил стать смертельным. Сергей держал руку с дагой у бедра, остриём к противнику — удар мечом в полный размах дагой не перехватишь, сила не та. Его палаш нырял вверх-вниз, мгновенно отдёргиваясь, словно челнок ткацкого станка.
«Рука устанет!» — хотел крикнуть я, но стиснул зубы и промолчал. Палаш Сергея был тяжелее, чем меч Блума. Оставалось надеяться, что у того работают обе руки, а значит, он устанет раньше…
Когда первое напряжение прошло, я увидел, что Сергей за прошедшее время научился очень многому. Творчески развил, так сказать, моё наследие. И я следил за ним с искренним восхищением.
Рука Сергея с дагой вылетела из-за спины. Он не пытался отбивать удары, он парировал их скользом. А вот палаш его начал «ходить» туда-сюда в нешуточных рубящих ударах, расплёскивавших бледные искры в только-только разлившийся полусвет короткого дня.
Блум дрался очень хорошо. Великолепно он дрался. Уж не знаю, сколько он тут прожил, но годы эти прошли не зря, не зря…
…Косым ударом снизу вверх — таким разваливают лицо от подбородка до лба — Сергей сшиб с него шлем, и наши восторженно заорали. Не все. Промолчал и я — я хорошо видел, что Блум в последний миг чуть припал на отставленную назад ногу, и палаш Сергея только это и сделал — шлем сбил, и тот улетел прочь, кувыркаясь.
Сергей проводил его глазами!!! И тут же у его левого бока полыхнула сталь одного из мечей Блума. Всё, что мой друг успел сделать — это прикрыть бок рукой…
Мне сперва показалось, что в сторону улетела отрубленная левая кисть!
Но через секунду я понял, что это Сергей выронил дагу — меч Блума разрубил ему руку выше запястья. А в следующий удар сердца — второй раз. Уже над локтем.
Из рукава побежала в истоптанный снег яркая кровь.
Владислав Крапивин
Серёжка! Не падай! Надо стоять!Держись ещё хоть немного!Ты разве забыл, что на свете есть яИ наша одна дорога?!
Сквозь тыщи галактик и чёрных дыр,Сквозь жаркий огонь звездопада,Сквозь вражьи ряды и колючий дымК тебе я прорвусь и спасу от беды —Ты только стой и не падай!
Горят города, и все наши лежатВ пыли и каменной крошке…Но как я учил тебя шпагу держать —Ты помнишь ещё, Серёжка?!
Пускай этот день от крови намок,Пускай молчат барабаны!Ты только держись и не падай с ног!Я дам тебе лучший на свете клинок!Я сам щитом твоим стану!
— Рыбу грузите, — через плечо бросил своим Блум. Не затем, чтобы поиздеваться над Сергеем. Просто он был уверен в совей победе и отдавал привычную команду.
— Не торопись, — процедил Сергей, вжимая руку в бок (мех куртки слипся сосульками). — Не так-то всё просто…
Честное слово, я не понял, что он успел сделать! Я не понял! Просто Сергей вдруг оказался за спиной Блума. И пониже грудины, из солнечного сплетения, у того выскочило на пол-руки окровавленное лезвие палаша.
Блум упал с удивлённым лицом, мягко соскользнув с клинка и не выпустив мечей из рук.
Сергей, тяжело дыша, стоял спиной к остальным четверым налётчикам, и я напрягся, ожидая чего угодно… но увидел лишь, как в снег тяжело ныряет оружие, выпущенное ими из рук.
* * *— Сухожилие повредил, — заметила Ленка, аккуратно зашивая рану.
— Фигня, — отозвался Сергей, — не первый раз, разработаю…
Он сидел, широко расставив ноги, и только сжатая в кулак правая рука показывала, что ему больно. Говорил Сергей совершенно спокойно, даже весело.
— Как ещё кость уцелела, — продолжала ворчать Ленка. — Нет, вот тут трещина. В лучевой… Так и есть. Потерпи, я шью.
— Терплю, — хмыкнул Сергей и повернулся ко мне. Я шнуровал куртку. — Я видел, как ты хотел идти драться вместо меня. Ты по-прежнему остаёшься королём поединков.
— И всё-таки я не заметил, что ты сделал с Блумом, — признался я. — Великолепный удар.
— Разозлился, — признался Сергея, пытаясь пошевелить пальцами. Ленка сердито двинула ему по затылку:
— Я ещё не зашила!
— Извини, — Сергей вновь посмотрел на меня. — Уходишь, — вздохнул он. — Ладно, я сейчас соберусь. Обещал, надо проводить…
— Не надо, не надо! — запротестовала Ленка.
— Долгие проводы — долгие слёзы, — улыбнулся я, протягивая ему руку. — Увидимся ещё. Что нам сделается…
…Я не выдержал — оглянулся, когда поднялся на косогор над Узкой Губой. След моих лыж тянулся за мной двумя тонкими нитками. Всё. Если я и вернусь сюда — то нескоро и только как гость.
Но жа-а-аль…
Я шёл сквозь лес и думал, что хорошо бы заплакать.
Опять не получалось.
Игорь Басаргин
Рыцарь Роланд, не труби в свой рог…Карл не придёт. Карл забывчив в славе.Горечь баллады хрипит меж строкВ бесчеловечной игре без правил…Им это можно. Нам — нельзя.Бело-чёрное поле. Клетками…В чьём-то сраженье мои друзьяВалятся сломанными марионетками…Золото лат заплатило дань,Каждому телу продлив дыханье.Смерти костлявой сухая дланьТак не хотела просить подаянья!Много проще — придти и взятьЭтих мальчишек породы львиной……Как же теперь королевская ратьБез самых храбрых своих паладинов?!.…Музыка — в лету. А кровь — в песок.Совестью жертвовать — даже в моде.Плавно и камерно, наискосок,Меч палача над луной восходит…Бурые камни над головой…(Господи, как же сегодня звёздно!)Бог им судья. А о нас с тобойМногие вспомнят — да будет поздно…Брызнуло красным в лицо планет.Как это ново — и как знакомо…Радуйтесь! Рыцарей больше нет!..…Мир и спокойствие — вашему дому.
* * *На пятый вечер обратного пути я разбил стоянку в небольшой пещерке над берегом одной из вытекающих из болота рек. Днём метательным ножом я сшиб глухаря и сейчас, откинувшись на спальник, постланный на лапник, жевал не очень вкусное, припахивающее смолой мясо. Было достаточно тепло и почти уютно — у входа я поставил наскоро сплетённый из веток щит.
