Цвет надежды - Росс МакКензи
Требуется полчаса, чтобы выехать за пределы города, и скоро дорога становится каменистой и неровной. Тележка трясётся и подпрыгивает, но малышка по-прежнему мирно спит. Лошадь везёт их мимо небольшой овцеводческой фермы на вершине луга, а затем дорога уходит в лес.
Вскоре деревья по обе стороны дороги становятся такими высокими и густыми, что от неба остаётся только длинная серая полоса, усеянная звёздами. Воздух насыщен ароматами нектара и сосны, а звуки далёкие и дикие.
– Куда мы пойдём? – спрашивает Сара.
– Куда угодно, где мы будем свободны, – говорит Том. – В полудне езды отсюда есть деревня. Я найду для тебя безопасное место в лесу и принесу кое-какие припасы. После этого мы продолжим путь.
– Но куда именно, Том?
Том не сразу отвечает, потому что не знает.
– Мы будем переезжать, пока не найдём, где заканчивается действие заклинания Некроманта.
Сара обнимает свою дочь.
– Но большинство людей говорят, что ему нет конца. Никто так и не нашёл его.
Плечи Тома поникли.
– Что ж, мы будем первыми, любовь моя, не так ли?
Не успевает он произнести эти слова, как что-то привлекает её внимание. Сара садится и, прищурившись, смотрит в ту сторону, откуда они пришли. Её сердце начинает колотиться всё быстрее и быстрее. Группа светящихся точек скачет вверх-вниз по дороге далеко позади них. Она сразу понимает, что это такое, потому что видела их раньше. Каждая точка является одной из пары. Каждая точка – это глаз Пса-потрошителя.
– Они идут! – кричит она. – Том, они идут за нами!
Он оглядывается, и его глаза расширяются в свете масляной лампы на тележке. Щёлкая вожжами, он подгоняет лошадь, и повозка подпрыгивает и трясётся, набирая скорость. Ребёнок просыпается и начинает плакать.
– Они догоняют! – Сара наблюдает, как точки света становятся больше, пока не начинает различать очертания псов, появляющихся по краям освещённой фонарём тележки. Они размером с медведей, лохматые и чёрные, гортанные звуки их слюнявого рычания эхом разносятся вокруг. На спинах собак сидят всадники, высокие, худощавые существа, которые, возможно, когда-то были людьми, скрытые под длинными плащами и капюшонами. Чёрные Мундиры.
Один из Псов-потрошителей бросается вперёд, ударяя по краю тележки длинной мордой и щёлкая зубами размером с кинжалы. Тележка резко разворачивается, опрокидывается на два колеса и падает. Малышка уже кричит, Сара прижимает её к себе, пока бесконтрольно скатывается по плоской поверхности тележки. Пёс делает ещё один выпад, и на этот раз его огромные передние лапы опускаются на платформу, опрокидывают её, заставляя Сару скользить вперёд к ожидающим её челюстям. Пёс рычит и фырчит, разбрызгивая капли густой слюны. Сара кричит, брыкается, и один из собачьих клыков вонзается ей в ногу. Боль обжигающая, ослепляющая, но она всё равно цепляется за своего ребёнка, пинается и борется, выбивая один из этих смертоносных зубов, заставляя Пса-потрошителя отступить, а тележку – с грохотом выпрямиться.
Два пса пробегают мимо неустойчивой повозки, обгоняют её, преграждают дорогу, заставляя Тома резко остановить лошадь, из-за чего их заносит. Срабатывает инстинкт. Он вскакивает со скамейки, достаёт свой нож для потрошения рыбы и бросает его. Он вонзается по рукоять в ближайшего Пса-потрошителя. Существо рычит и бросается на него, хватая его челюстями за талию, вонзая зубы, встряхивая, как мокрую тряпку, а затем отбрасывая на двадцать футов вниз по дороге.
На телеге мир Сары становится расплывчатым, далёким. Боль в раненой ноге с каждым мгновением становится всё сильнее. Она чувствует, как яд Потрошителя проникает в каждую её клеточку. Один из огромных чёрных псов забирается на заднюю часть повозки, отчего деревянные балки скрипят и прогибаются. Сара пытается отступить, но силы иссякли. Когда пёс подходит ближе, его горячее, зловонное дыхание откидывает волосы Сары назад, его огромный мокрый нос подёргивается, задевая ребёнка, которого женщина прижимает к груди.
– Нет! – кричит Сара.
Последним усилием она переворачивается так, чтобы оказаться спиной ко псу, прикрывая своим телом плачущую маленькую девочку. Она ждёт, когда клыки обрушатся на неё.
Издалека доносится шипящий звук чего-то быстро летящего по воздуху, а затем удар и эхом отдающийся вой боли.
Ещё рычание, ещё вой, ещё удар, удар, удар.
Сара не знает, что происходит вокруг неё. У неё больше нет сил поднять голову. Закрывая глаза в последний раз, она молится, чтобы её дитя было спасено.
Всё неподвижно и тихо. Ничто не движется. Ничто не издаёт ни звука. Затем от сплошной черноты леса отделяется тень и выходит на дорогу.
Лицо мужчины обветренное и жёсткое. На нем длинное твидовое пальто и широкополая шляпа. У него длинный нос, искривлённый от нескольких переломов. Его верхняя губа скрыта под длинными неопрятными чёрными усами.
Он передвигается под покровом темноты, сначала чтобы убедиться, что его специальные стрелы сделали своё дело. Туши Псов-потрошителей пузырятся и тают, а чёрная шерсть уже превратилась в пыль. Он поднимает стрелы, вытирая отравленную кровь с серебряных наконечников стрел о мох.
Когда он уверен, что всё в порядке, он проверяет скорчившегося на дороге человека. При мягком свете масляной лампы на тележке он видит, что мужчина молод. Он щупает пульс.
– Мёртв, – говорит мужчина в твидовом пальто, качая головой. Он встаёт, подходит к повозке и освобождает лошадь. – Иди, моя красавица, – произносит он, похлопывая лошадь и наблюдая, как она убегает обратно в город. Затем он подходит к тележке, забирается на платформу и обнаруживает молодую женщину лицом вниз.
Он останавливается. Его проницательные блестящие глаза сужаются. Он тянется к фонарю на тележке, опускает его и подносит поближе к ней, чтобы как следует разглядеть. У него перехватывает дыхание.
– Цвет? – шепчет он, протягивая дрожащую руку и приподнимая прядь блестящих рыжих волос молодой женщины. – Цвет! Но как это возможно…
Тихий звук заставляет его отстраниться. Это приглушенный воркующий звук, и когда он понимает, откуда он доносится, то осторожно переворачивает мёртвую женщину и обнаруживает сюрприз.
– Младенец! – кричит он. – Глазам своим не верю! У тебя тоже есть цвет!
И это так. У неё светло-коричневая кожа, каштановые волосы. Теперь она перестала плакать и смотрит на него снизу вверх большими тёмными глазами, от которых он тает. Он протягивает палец, и её маленькая ручка обхватывает его.
И вот тогда-то это и происходит.
Сначала его палец, а затем и рука превращаются из серой в загорелую, тронутую золотым солнцем. Вскоре рукав его твидового пальто переливается оттенками
