Генри Бернс - Свадьба мертвецов
— Баш на баш, — отозвался Кушар и поднял руки, показывая, что он безоружен. — Твои люди ранили моих, а ты лично ухлопал моего дружка. Впрочем, я прощаю тебе их — этого дерьма в любом кабаке Аренджуна навалом.
Охранники продолжали держать луки наготове, вопросительно поглядывая на Конана. Сунув нож за пояс, киммериец сделал им знак опустить оружие. Они молча повиновались — после ночного сражения с грабителями Конан стал их негласным вожаком.
Кушар выволок из кустов старого облезлого осла и, взгромоздившись на него, подъехал к северянину.
— Где тебя демоны носили все это время? — беззаботно спросил он. — Давненько я тебя не видел в Заморе, киммериец. Никак ты решил поменять вольные хлеба на хозяйские харчи?
— Не твоего ума дела, плешивая обезьяна, — огрызнулся Конан. — Лучше расскажи, что нового в Аренджуне.
Кушар хитро прищурился.
— Да разное болтают, — глубокомысленно протянул он. — По правде говоря, я и сам хотел бы разузнать все получше, но пока я не могу туда въехать ни на белом коне, ни на этом поганом ишаке. Вот, если бы ты взял меня с собой, я бы проскочил через ворота под видом караванщика и тогда… Не волнуйся я в долгу не останусь, — поспешно добавил он, видя, что Конан не торопится с ответом. — Ты же знаешь, Кушар добро не забывает.
— А как же твоя шайка? — спросил Конан. — Как ты собираешься протащить ее в город?
— Да нет, что ты! — усмехнулся Кушар. — Я им скажу, чтобы ждали меня в нашем логове. Да и потом, я же говорил, что такого дерьма…
— Ладно, — остановил его Конан, которому хотелось поскорее добраться до города. — Нергал с тобой. Догоняй нас.
* * *В огромном, поражающем своей роскошью доме племянника Бешмета Корхаса вовсю шла подготовка к торжествам. Гости уже съехались, и хотя до свадьбы оставалось еще три дня, пировать начали заранее. В доме нашлось место и для балагана лицедеев, прибывших для увеселения гостей. Но, якобы устав с дороги, шуты и фокусники тут же предались безудержному пьянству, и гости развлекали себя сами.
Узнав о прибытии каравана, хозяин дома вышел на крыльцо, и к нему тотчас подскочил тот самый свирепый охранник, что пытался затеять ссору с Конаном в доме Бешмета, звали его Ульсар. За все время пути они не перекинулись ни словом, но киммериец нередко ловил на себе его пристальный настороженный взгляд. Шепнув что-то племяннику Бешмета, Ульсар вытащил из-за пазухи свиток и отдал ему. Тот развернул пергамент и принялся читать, а затем взглянул на Конана, стоявшего неподалеку и, расплывшись в улыбке, приветственно помахал ему рукой.
Киммериец подошел ближе и остановился, выжидая.
— Приветствую тебя, храбрый воин! — Хозяин дружелюбно похлопал Конана по плечу. — Я уже кое-что слышал о твоих подвигах, потом ты мне расскажешь подробнее. А сейчас умойся и проходи в дом. Я буду рад принять у себя такого гостя.
Он вновь повернулся к Ульсару, а Конан устало побрел в дальний угол, где, гогоча и отфыркиваясь, уже обливались холодной водой охранники. Вылив на себя несколько ведер, киммериец присел на скамью в тени деревьев и, с интересом разглядывая огромный, со множеством построек, двор, прикидывал, что же ему делать дальше.
Верблюдов разгрузили, тюки сложили в сарай и заперли на крепкий замок. Конан уже давно догадался, что шкатулки там и в помине не было. Но тогда где же она? Ульсар передал хозяину письмо — ясно, что в нем говорилось и о киммерийце, — но никакой шкатулки Конан у него в руках не видел.
— Эй, киммериец! — прервал его размышления голос хозяина. — Рано спать! Отдохнешь за столом!
Конан поднял голову, племянник Бешмета стоял посреди двора и махал ему рукой. Почувствовав, что умирает с голода, киммериец вскочил на ноги и быстрым шагом направился к дому.
В большой, увешанной коврами зале, куда хозяин привел Конана, стоял большой овальный стол и мягкие диваны, на которых возлежали полупьяные гости, проворно запускавшие свои ненасытные пальцы в блюда с разнообразными яствами. Появление могучего варвара было встречено с интересом, который, впрочем, угас, как только красивые смуглянки-рабыни внесли в залу серебряные подносы с новыми кушаньями и напитками.
Хозяин усадил Конана за стол, сел рядом и, взяв в руки бокал, провозгласил тост за нового гостя — доблестного и храброго воина, спасшего караван от грабителей. Гости опасливо покосились на киммерийца, но тем не менее выпили охотно. Осушив два кубка подряд, Конан набросился на еду, поглощая все, до чего можно было дотянуться. Насытившись, он откинулся на мягкую спинку дивана и принялся с интересом разглядывать сидевших за столом.
По всему было видно, что племянник дяде под стать — его хитрой физиономии с трудом удавалось выражение благочестия. Да и гости, несомненно, были из числа его дружков по разбоям и грабежам. Похоже, остепенились они совсем недавно и еще не успели утратить прежних привычек — над столом густым облаком витали скабрезные шуточки и крепкая брань. Было тут и несколько девиц, они то и дело повизгивали, когда чья-нибудь грубая мужская рука слишком нескромно проникала в складки их одеяний. Которая из них была невестой, Конан определить не смог, — скорее всего, ее тут и не было.
— Почему никто не пьет? — раздался вдруг мощный рык Корхаса. Вопрос был совершенно напрасным — гости налегали на вино, как запаленные кони, дорвавшиеся до водопоя, — но Корхасу, видимо, просто нравилось так шутить. — Вино живет дольше, чем жалкие людишки, может быть, оно даже вечно. Стало быть, в нем заключена вечная жизнь, и его надо пить как можно больше!
Гости весело рассмеялись, спорить с хозяином им не хотелось, и они дружно наполнили кубки.
— Вино вину рознь, — неожиданно подал голос тощий юнец в каком-то странном наряде со свисающей там и сям бахромой. — В хорошем вине, может, и жизнь. А вот я однажды выпил такого, что меня чуть наизнанку не вывернуло!
Гости вновь рассмеялись.
— Ты, молокосос, просто пить не умеешь, — усмехнулся плечистый верзила, ковыряя в зубах серебряной зубочисткой. — Так что, если соберешься снова показать нам свои кишки, то лучше заранее выйди во двор.
— Сам иди, Нергалово отродье! — обидевшись, крикнул юнец и покраснел. — Это ты, вонючий боров, пить не умеешь, а я, если хочешь, на спор перепью любого!
— Нет уж, не надо! — давясь от смеха, воскликнул хозяин. — Что я потом с тобой, вывороченным наизнанку, буду делать? Я ведь не лекарь, чтобы собирать твою требуху и в нужном порядке запихивать тебе в пасть!
Юнец побагровел, но сдержался, не решаясь затевать перебранку с хозяином дома. Метнув злобный взгляд на обладателя серебряной зубочистки, он залпом осушил свой кубок и, гордо выпятив подбородок, уставился в замысловатый рисунок ковра, висевшего на стене.
