Андрэ Нортон - Рыцарь снов Мохнатая магия
А после него Пиран продолжил дело отца с той же волей и самоотверженностью. Но болезнь, одолевшая моего сына, подорвала силы его тела и ума, она победила его. Тут появился этот дьявол Очалл. Он стал так силён, что добился ключа верховного советника, и никто не смеет противиться ему. А Каскар — Очалл захватил и Каскара, как змея захватывает добычу, лишил его собственной воли.
Я пребывала в глубоком отчаянии, потому что знала — и твои предсказания подтвердили это, — что случится с Уладом, когда станет править Каскар. И тут Бертал и Урсвик привели ко мне Мелколфа, и я снова обрела надежду. Не на свой род — теперь он прервётся, но на землю, которую обязана охранять. Да, я живу долгом, а не сердцем, старый друг. И если это деяние действительно ляжет на душу огромной тяжестью, когда я приду к Последним Вратам, я могу оправдаться только всей своей жизнью.
Шаман поднял глаза, полные печали.
— Леди, — негромко проговорил он, — я стоял рядом с тобой, когда ты выходила замуж за нашего повелителя, я давал имя твоему сыну, который лежит сейчас, истощённый и беспомощный. Я хорошо знаю, что долг давит на твои плечи такой же тяжестью, как на мои — Сила. Мы давно сделали свой выбор и должны придерживаться его. Я не сомневаюсь, что это деяние спасёт Улад, который создал твой Дом. И буду умолять Силу, чтобы из зла возникло добро, потому что другого пути у нас нет…
— Другого пути нет, — медленно повторила она. — А теперь я должна пойти к Пирану и смотреть, как жизнь постепенно покидает его, молиться, чтобы он жил, несмотря на всю его боль и мучения, пока мы не обезопасим страну. И этот долг тоже тяжко лежит на мне.
Она сжала подлокотники трона, неловко приподняла тело, словно оно онемело и ей с трудом давались простейшие движения. Оситес тоже встал, но не пытался ей помочь: он хорошо знал её гордость, правительница не позволит признать слабость стареющего тела.
С усилием она выпрямилась, и теперь спина у нее была прямой, голова, в вышитом шарфе с бриллиантом величия, высоко поднята. Императрица прошла в затенённый конец комнаты, двигаясь целеустремлённо и энергично, Оситес шёл рядом, но не касался её.
Ещё один сон! Рамсей Кимбл сел в постели среди спутанных измятых простыней, словно только что закончил схватку. Он вспотел, хотя ночной воздух был холоден; его чёрные волосы прилипли ко лбу. Осмотрелся, слегка удивившись знакомому окружению своей спальни. Он не в том, другом мире, который казался ему таким реальным. Рамсей включил лампу для чтения, потянулся за блокнотом и ручкой, которой заложил нужную страницу.
— Записывай, как только проснёшься, — посоветовал ему на прошлой неделе Грег. — Чем дольше ждёшь, тем больше подробностей забудутся.
Рамсей положил блокнот на колени и принялся писать.
«Большая комната, — неразборчиво писал он, — какие-то машины… никогда раньше таких не видел. Два человека… — он старательно припоминал подробности, — один молодой, в странной одежде, что-то вроде леотарда[1], плотно обтягивающей, цвет… — Рамсей закрыл глаза и попытался сосредоточиться на воспоминании, которое уже начало ускользать. Да! — Цвет зелёный, тёмно-зелёный. Поверх этого трико что-то вроде тесною жилета… без рукавов… до середины бедра… но не настоящий жилет, потому что он не открыт спереди. На груди рисунок — похоже на жемчужины и золото… очень сложный».
Но от рисунка осталось только общее впечатление.
«Другой человек… постарше… костюм такой же… серый, а поверх что-то вроде жакета… тоже серого… никаких украшений, кроме красной полоски на правой стороне груди. У обоих смуглая кожа… но не чёрная… тёмные волосы и глаза слишком… индейские? — он подчеркнул слово, в котором сомневался. — Человек в сером занят машинами, переходит от одной к другой. Ощущение возбуждения — оба очень напряжены, словно что-то должно произойти. Создалось впечатление, что это другая комната в том же здании, которое снилось мне раньше. Но старика здесь не было. Ощущались прежде всего их чувства… напряжение… как будто очень многое зависит от того, что они делают».
Закрывая блокнот, молодой человек не стал добавлять то, что ощутил в последний момент… Что он сам — очень важная часть предстоящего. Конечно, это естественно. Ведь в конце концов это его сон.
Рамсей потушил лампу, поправил подушку и лёг. От окна тянулась полоска лунного света. Рамсей смотрел на неё, не испытывая никакого желания спать.
Может, он сам подкармливает сны своим воображением, потому что Грег Хоувелл так ими заинтересовался. И теперь ему подсознательно хочется угодить Грегу, показать себя более важным, и потому приходят такие сны. Однако он был уверен, что это не обычные сны. Прежде всего они напоминали отрывки пьесы. Он видел немного здесь, немного там, хотя общий сюжет от него ускользал. Но эпизоды снов что-то связывало между собой, а люди, которых он видел во сне, их окружение — были реальны, как ни в каком другом сне раньше.
Конечно, Грег в основном пришёл в возбуждение из-за своего проекта и ещё потому, что Рамсей наполовину ирокез. Он долго рассуждал о том, что любой индеец должен был во сне увидеть своего духа-руководителя, прежде чем становился взрослым. Разумеется, в старину так оно и было. Но такие волшебные сны, насколько мог судить Рамсей по прочитанному, всегда были о животных или о каком-то предмете, который впоследствии мог служить тотемом человека. А это собрание странных сцен никак не объяснишь наследственной памятью.
Проект «Сон» в университете новый, и Грег по самые уши погрузился в него. Проект исследует возможность телепатии во сне: контрольный испытуемый смотрит картинку, а спящий должен уловить её. Но Рамсея это не интересовало. Он уже закончил курс, и пора искать работу. А ассигнований для расширения проекта пока не предвиделось…
Если бы он не рассказал Грегу, когда у него начались эти сны! Рамсей поморщился в лунном свете. Теперь же Грег пристал как банный лист: пиши отчёты, старайся вспомнить, что могло вызвать сон. Разумеется, ничего из увиденного по телевизору, ничего из прочитанного или встреченного не имеет отношения к этим снам. Грег очень тщательно расспрашивал его, и они оба убедились в этом. Но тогда почему ему снятся эти сны? И они, сны, с каждым разом становятся всё ярче. В последний раз ему показалось, что он может протянуть руку и коснуться плаща или жилета — одежды того человека в зелёном.
Рамсей испытывал странное возбуждение, словно волнение увиденных им во сне людей захватило и его. Уснуть не удастся, в этом он был уверен.
Он встал с кровати и подошёл к окну. Лунный свет пропал, луна тоже. Её затянули облака. Рамсей вздрогнул и оглянулся через плечо. У него появилось странное ощущение, что за ним наблюдают, и это ощущение постепенно усиливалось. И всё из-за его несчастного воображения! Решено! Он не будет больше проводить никаких экспериментов с Грегом.
