Майкл Стэкпол - Конан-варвар
Большей частью взгляд его был устремлен к горам на юге и к странам, что лежали за ними. Название «Аквилония» звучало довольно часто и не внушало страх, когда мальчик слышал его. Однако такие места как Офир, Коф, Шем, темная Стигия и далекий Кхитай… все они казались чем-то вроде сказки. Мужчины между собой называли деда Конана великим воином, но в то же время говорили, что он также большой выдумщик. Действительно, в его рассказах места, где старик путешествовал и воевал, в глазах соплеменников выглядели настоящим чудом.
Конечно, имея за плечами всего одиннадцать лет, Конан полагал, что его дед сильно преувеличивает. В конце концов, такая страна как Шем вообще не могла существовать. Как, например, может быть жарко круглый год? Как так возможно, что там никогда не выпадает снег, зато бывают песчаные бури? Или то, что неизведанные, непроходимые джунгли изобилуют чудовищным животными и ужасами, сохранившимися с древних времен… Как все это имеет право на существование? Безусловно, подобные истории рассчитаны, чтобы попугать испугать детей и заставить отвиснуть челюсть глупца. К счастью, Конан вырос из веры в такие дикие байки.
Очаровывали же его в историях старого Коннахта люди и их странный образ жизни. Особенно удивляла Конана их потребность в легионах богов и в массивных храмах, возведенных в их честь. Еще из рассказов выходило, что для южан каждый киммериец был всего лишь товаром, который можно купить и продать весьма дешево, в землях, простирающихся за вон теми горами. Конан никогда бы не осмелился назвать деда лжецом, но в глубине души он все равно будет сомневаться, пока сам не увидит все те удивительные вещи.
Юный киммериец выпрямился и улыбнулся, поглядывая на юг. Он станет воином. Если Кром пожелает, то он максимально использует всю храбрость и ум, данные ему при рождении. И в первую очередь, чтобы защитить свою родину.
— Итак, — объявил Конан, обращаясь к ветру, — если цивилизованные люди посмеют нарушить нашу границу, то, клянусь Кромом, я заставлю их дорого за это заплатить.
Глава 2
Корин сидел на корточках у очага.
— Кто был на сей раз? Пикты или блестящие аквилонские рыцари? — спросил он, не оборачиваясь.
Скрип закрываемой двери почти заглушил вздох Конана.
— Я проявлял осторожность.
— В целях практики или же существовала веская причина?
Мальчик положил тушки кроликов на дальний от очага край.
— Если б я что-нибудь видел, то так бы прямо и сказал.
Корин усмехнулся и помешал кипящее в котле варево.
— Можешь подвесить свою добычу, пусть посушится денек — другой. Старший сын Ронана охотился с копьем на оленя и принес мне мясо, как предоплату за будущий меч для него. Сейчас я, собственно, тушу часть этого мяса.
— Увальню Арделу захотелось иметь меч? — Конан, связывающий задние лапки кроликов вместе, презрительно фыркнул. — Должно быть тот олень попросту увяз в сугробе.
— Ардел может и медлителен, но копье он бросает метко.
— Оружие киммерийцев — меч.
— А что, если киммериец потеряет свой меч?
У Конана, вешающего тушки на крюк возле двери, округлились глаза:
— Он скорее умрет, чем сделает это.
— Скорее всего так и будет, если он не научился обращаться ни с каким другим оружием, — кузнец зачерпнул половником наваристое мясное рагу и разложил в две деревянные миски. — Воин может хвастаться своим мастерством, рассказывая о битве, в которой уцелел. Но выжить можно в большинстве случаев, если использовать как оружие все, что есть под рукой.
— Нельзя использовать в качестве оружия оружие что — попало, — мальчик недоверчиво тряхнул головой.
— Думаешь, нельзя? — Корин пододвинул сыну дымящуюся миску. — Вот, например, твой ужин. Ты бы мог обратить его в оружие.
Конан морщил лоб и шевелил бровями, изучая коричневое варево с плавающими в нем бобами и кусочками мяса.
— Не столь уж горячо, чтобы обварить. И миска не достаточно тяжела для смертельного удара. Я не вижу, как это сделать.
Кузнец поставил свою миску на стол и протянул руку к сыну.
— Дай-ка сюда и позволь мне показать.
Прищурившись, Конан протянул ему миску.
— Хорошо, а теперь просто посиди на месте, там у двери.
Подросток опустился на пол, а Корин уселся за стол и принялся с аппетитом поглощать свою стряпню. Возможно, куски оленины стали бы вкуснее, приправь их солью, но соль еще предстояло закупить в достаточном количестве, чтобы хватило до весны. Однако и без того, кушанье имело превосходный вкус. Внезапно, кузнецу захотелось хлеба. Такого, как пекла когда-то его жена. Ее буханки славились во всей округе. Сам он не овладел искусством выпечки, и Конан не показал никаких способностей в этом деле. Да, его сын не стремился не к чему иному, кроме того, как стать настоящим воином.
Корин расправился со своей порцией и потянулся к миске Конана. Юный киммериец сидел, вытянув вперед ноги. Одна нога слегка подрагивала, выдавая его нетерпение.
Когда мальчик начал бросать исподлобья негодующие взгляды на отца, тот, наконец, смягчился и повернулся к сыну.
— Итак, ты хочешь знать, как этим тушеным мясом можно кого-либо убить?
Конан кивнул.
— Не считая яда, еда способна убить, как убивала бы сейчас тебя, — Корин отпихнул миску к месту сына за столом. — Но не всякого.
Мальчик нахмурился.
— Что из истории о нашем разгроме аквилонцев в Долине Брайта ты помнишь? — спросил отец.
— Тогда Коннахт убил вражеского сотника и рассеял целый легион рыцарей, — лицо Конана оживилось.
— Действительно, — согласился кузнец. — Но разве ты не помнишь, что предшествовало этому? Почему аквилонцы оказались в Долине Брайта?
— Киммерийцы навязали им там бой. Они знали, что обречены и защищались отчаянно.
— Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты запомнил кое-что. Нечто очень важное.
— Что же?
— Твою душу волновали в детстве рассказы моего отца. И я был таким в твоем возрасте. Но теперь я желаю, чтобы ты посмотрел на эту историю глазами мужчины.
Корин прикрыл на мгновение глаза, вспоминая тот момент, когда сам обо всем узнал. Пусть и Конан узнает от своего отца. Это послужит ему уроком.
— Аквилонцы пришли на север, чтобы наказать киммерийцев за набег на приграничную область, — продолжил кузнец. — На севере они жгли деревни и вырезали жителей. Они были непобедимы, пока не достигли долины. Так что сделало их уязвимыми?
Мальчик открыл было рот, чтобы дать быстрый ответ, но поспешил его опять закрыть. В синих глазах появилась сосредоточенность. Лицо Конана превратилось в железную маску, и Корин почувствовал в груди прилив гордости. Сейчас он видел мужчину — воина, каким мог бы стать его сын и надеялся, что у него хватит сил и терпения, чтобы помочь ему на этом пути.
