Александр Бушков - Заповедник
— Что-то Монти долго не видать, — прервав треньканье на гитаре, сказал Текс.
— Да, наверное, вот-вот будет, — откликнулся Кэп. — Мы уже сколько здесь? Часа полтора, так?
— Да, примерно!.. Никуда не денется наш Монти. Он всегда разгильдяем был. Всегда и везде опаздывал, — перестав жевать, бросил Док. — Все равно мимо ему не пройти. Мы ж здесь договаривались ночевать. Вот темнеть начнет, и заявится… Кстати, о «темнеть». Не пора ли идти кашу варить… как завещал нам гостеприимный дедушка? А то неудобно будет — придет дед, а мы лясы точим да нахально жрем его мясо, а каша-то — тю-тю!
Вскоре друзья вовсю орудовали у летней печки. Док разжигал дрова, Кэп ушел за водой, а Текс, сидя на бревне, под гитару вполголоса напевал о бригантине, поднимающей паруса. Снизу от реки с полным котелком прибежал Кэп:
— Ребята, а вы видели, какая вода в ручье? Теперь его даже неудобно так называть… прямо речка маленькая… вроде бы осень совсем без дождей… странно!
И мы занялись готовкой… под аккомпанемент Текса. Минут через десять Кэп сказал Доку:
— Глянь, — и показал рукой на тропу, которая привела нас сюда. Там, растянувшись во весь рост, лежал давешний Шарик. Почему-то сразу показалось, что идти туда не стоит, не пустит эта зверюга.
— Да и хрен с ним, пусть валяется… Щас доварим кашку, кстати, она уже почти готова! — попробовав, молвил Док. — И пойдем в избушку. А там пусть Дед со своей псиной сам и разбирается… когда с добычей явится… — Затем он сдвинул котелок с огня и примостил на его место внушительный алюминиевый чайник.
Некоторое время друзья молча смотрели на огонь в раскрытой топке, слушали потрескивание горящих дровишек и тихое бренчанье гитары, а потом Кэп неожиданно спросил:
— Ребята, а помните Франческу?
— Конечно! Помним! Разумеется, помним, — почти хором ответили Док с Тексом.
— А знаете, я ее все-таки нашел, прошлым летом нашел…
— Как??? Где? В Израиле? Расскажи!!!
Кэп, будто не слыша нас, прищурясь, смотрел и смотрел на огонь, но, понукаемый нашими нетерпеливыми воплями, весьма неохотно рассказал:
— В середине 90-х мы на Тихом океане активно контактировали с американцами. Ну, там совместные походы — что-то типа учений! — дружеские визиты кораблей и прочая подобная лабудень. Потом, когда я принял командование крейсером, то довольно близко познакомился с командиром одного ихнего фрегата — Джеймс Кук его звали… И нечего улыбаться! Я вовсе не про того Кука. Этот — потомок русских эмигрантов Кукиных, потому и Кук. В общем, занимаясь одним делом, стали как-то общаться, даже подружились. Три года назад он приезжал ко мне в гости, во Владик. Ну, отдохнули, конечно, как следует, по-человечески! Так вот, тогда, в горах Сихотэ-Алиня, куда я его свозил, во время одного из разговоров, а говорили мы о детстве… его… моем… я и рассказал ему о Франческе — о моей, так сказать, юношеской любви. Он заинтересовался и выспросил про нее все. И обещал разыскать ее. Естественно, я об этом забыл уже на следующий день — мало ли что по пьянке обещалось… А в прошлом году я вышел в отставку и поехал к нему в Калифорнию, так сказать, с ответным визитом. Три недели там был. Тоже отдохнули… по-человечески! Так вот, встречая меня в порту, он и огорошил известием, что разыскал Франческу. И, что самое удивительное, жила она в Ванкувере, а это от Такомы, где жил Джеймс — совсем рядом. Знаете, если честно, я все-таки долго колебался — ехать ли? Но, понукаемый товарищем Кукиным, решился, и мы через недельку отправились туда — это всего 6 часов на рейсовом катере типа нашего «Метеора». Да, — вздохнул, немного помолчав, Кэп, — никогда, ребята, не встречайтесь с теми, кого любили в детстве.
Кэп снова замолк и уставился на огонь. Инженер, отложив гитару, налил чай и протянул кружку Кэпу:
— Ну а дальше!
— А что дальше, что дальше? Да ничего! Я увидел полную, даже толстую женщину с красным лицом гипертонички и большим отвислым носом. Если бы не сказали, что это — Франческа, я б мимо прошел, и даже мысли не появилось, что это она, ей-богу! Мне даже показалось, что она и нас-то плохо помнит и не сразу въехала, кто я такой. Слегка оживилась, когда я ей про Заповедник напомнил, про Город. В общем, вежливо раскланялись и разошлись. Вот и все. Зря ездил, воспоминания только похоронил. Она даже по-русски говорила с заметным акцентом, хоть и свободно. Это почему-то произвело на меня самое сильное впечатление, может, даже более сильное, чем внешние перемены. Вот!
— Да-а-а, — протянул Текс, — что тут скажешь… треть века, даже поболе, минуло с тех пор! Не думал же ты, что Франя с радостным визгом кинется тебе на шею и трепещущим голоском начнет выспрашивать о… прошлом: ах, наш Город, ах Заповедник, ах милые друзья!..
— Нет, конечно… но ее — Ее! — мне увидеть хотелось! Всегда хотелось. Все-таки всю жизнь вспоминал ту, нашу Франческу.
— Эх ты! Волк ты морской… а еще утром Дока лириком назвал! Вот ты и есть лирик-романтик, — ядовито и со вкусом обозвал Кэпа Текс.
— Как все моряки, — ехидно добавил Док.
Настроение у Кэпа явно испортилось, и он окончательно замолк. Замолчали и слушатели… Впрочем, Техник быстренько пристроился к гитаре и забренчал про далекие синие горы, про моря-океаны, только получилось у него на этот раз как-то тоскливо и меланхолично.
Глава 2
Целитель
Вдруг на дальнем конце поляны из высокой травы бесшумно вынырнули давешние хозяйские лайки и прямиком бросились к друзьям. Подбежав, они стали нетерпеливо повизгивать, поскуливать, а одна, коротко гавкнув, ухватила Кэпа за полу штормовки, настойчиво потянув за собой. Кэп сказал:
— С Дедом что-то? Упал и ногу сломал?
— Ага… Шею еще, скажи… С такими таежниками в самых-пресамых дебрях ниче не случится, — поднимаясь, возразил Текс и спросил:
— Ну, так идем? Все идем? Или…
Кэп пару секунд подумал и решительно отрубил:
— Никаких «или». Идем все! Неизвестно, что там случилось. — Затем, затолкав за ремень маленький топорик, произнес командным голосом: — За мной, нестроевые! Идем след в след, не растягиваемся, и… поглядывайте по сторонам! — и решительно двинулся вслед за собаками. Они обрадованно гавкнули и дружненько рванули в лес. Текс забежал в избушку с гитарой и тут же выскочил обратно, сжимая в руке трубку одноразовой ракетницы. Док показал ему большой палец, и оба быстренько двинулись за Кэпом. Когда стволы могучих елей окончательно сомкнулись за их спинами, сразу же потемнело так, что все остановились, вглядываясь в смутно различимые тени стволов. Впереди, между ветвей двух елей, показалась морда собаки. Нетерпеливо гавкнув, лайка снова скрылась. Постепенно глаза адаптировались, и друзья пошли более уверенно. Ноги почти до середины голеней погружались в ощутимо пружинивший мох. Особого бурелома, впрочем, не было, и они, лавируя между стволами и старательно отводя в сторону от лиц ветви елей, двигались довольно быстро. Так прошло минут тридцать. Подъем становился все более пологим, и, наконец, мы вышли на ровное место. К этому времени то ли посветлело немного, то ли глаза привыкли к густому полумраку, и поэтому издалека, в струящемся сверху белесоватом и немного призрачном свете они увидели между тенями огромных стволов зыбкую фигуру человека. Контуры ее колебались, искажались, и поначалу фигура казалась просто огромной, но по мере приближения она становилась все меньше, и вскоре они разглядели Деда. Он двигался с заметной натугой, сгибаясь под тяжестью какой-то массивной ноши.
