Юрий Никитин - Мрак
— Кто это? — спросил Мрак невольно. — Местный бог?
— Дурень, — буркнул один из невольников, — это царь Додон, правитель всей Куявии!
— А почему он в такой странной позе?
Невольник сказал шепотом:
— Его хотели отлить на коне, а потом то ли бронзы не хватило, то ли умельца переманили проклятые артанцы, но так и пришлось поставить без коня...
Резкий хлопок бича прервал его на полуслове. Их провели по узкой улочке к огромному зданию. Кузнецы под охраной стражников сняли общую цепь, а когда невольников провели по тесным коридорам и запихнули в большую комнату, сняли и остальные цепи.
Мрак с наслаждением размял руки. Непривычная легкость, почти две недели носит проклятый металл. Если бы удалось как-то сбросить железный ошейник! Он слишком поздно понял, что металлическая полоса, которую заклепали на его шее, не из меди или бронзы.
Надсмотрщик гаркнул:
— Обживайтесь!.. Отныне здесь ваше жилье. Скоро дадут жрать. Кому надо погадить, жди до вечера.
Стены были из толстых глыб, подогнанных так плотно, что прокладки из сухого мха были ни к чему. Потолок низкий, единственное окошко под потолком. Крохотное, не пролезть. Да и то с решеткой.
Пока Мрак осматривался, принесли мясо. То ли не успели приготовить, то ли еще почему, то мясо было сырое, еще теплое.
— Начнем, — проворчал он и ухватил самый крупный ломоть. Зубы вонзились с жадностью в сочную плоть, он досыта не ел уже две недели. — Хор-рошо...
Невольники косились на дикого варвара. Страшен, свиреп, в нем рвется наружу необузданная сила. Голые плечи и спина в кровавых полосах, ему досталось больше других, но зверь есть зверь — этот лесной человек с таким рычанием глотал истекающее кровью мясо, предостерегающе рычал на тех, кто приближался чересчур близко, что каждый в испуге отодвигался. Верхняя губа у него слегка приподнималась, показывая белые клыки, скорее волчьи, чем человечьи.
— Эй, — сказал кто-то негромко, — ты умеешь говорить?
Мрак ел быстро и жадно, чувствуя как жизнь вливается в тело. На глупый вопрос отвечать не стал, а среди невольников пошел шепот:
— Совсем зверь...
— Дык в лесу живут!
— Он разве что по-зверячьему...
Мрак проглотил последний кус, дождался, когда тот провалился глубже, прорычал:
— Дурачье... Где вас таких наловили?
Среди невольников послышались вздохи облегчения. Один сказал торопливо:
— Кого где... Ты ведь тоже не сам сунул голову в петлю?
— Ладно, как выбираться думаете?
— Да что тут думать. Хитрее нас пробовали! Вон какие стены... И решетки. А дверь — бревном не вышибить... Ты в самом деле из Леса?
— Из самого дремучего, — усмехнулся Мрак. Поев, он чувствовал как гнев и ярость, одолевавшие попеременно, чуть отступили, а сытость позволила думать медленнее, мысли пошли связные, не изорванные в окрашенные красным и багровым клочья. — Меня зовут Мрак. Не знаю, что в ваших краях говорится о славах, артанах, куявах, я — гиперборей. И если я сдуру попался в такую западню, то это не значит, что мне здесь нравится.
Он оглядел их, скривился. Что в лохмотьях и с побитыми спинами, то ничего. Спины заживут, а одежду сменить еще легче. Но глаза пугливые, собачьи. Больно быстро выбили из них человечье. Ведь человек — всегда боец. С себе подобными, Ящером и даже богами. А эти уже только наполовину люди.
— Эт куда нас теперь? — прорычал он.
— Мы в стольном граде, — ответили ему. — Все богатые куявы живут здесь... Нас либо продадут, либо... Назад не поплывут, это точно. С нами не поплывут.
Глава 2
Тяжелый топот в коридоре и лязг засовов прервал все разговоры. Дверь отворилась, из багрового от света факелов коридора пахнуло свежим воздухом, а вместе с ним странной смесью аромата благовоний и крепкого мужского пота. Кровавые отблески прыгали по бронзе щитов, обнаженным мечам, остриям копий.
На пороге возник человек в пышной одежде. За его спиной блистали медные шлемы воинов, щиты, острые искры прыгали по лезвиям обнаженных мечей и наконечникам копий. Запах благовоний стал мощнее, но сзади наваливался и подминал запах немытых тел стражей.
Пышно одетый хмуро всматривался в полумрак подземелья. Холеное лицо брезгливо кривилось:
— Эй, твари... Перестаньте копошиться как черви!
Из-за его спины вышел громадный надсмотрщик, без нужды щелкнул бичом. Невольники затихли. Человек с лестницы ткнул пальцем:
— Этого!.. Ну, и вон того.
Надсмотрщик, недобро улыбаясь, спустился вниз, упер кнутовище в грудь Мрака:
— Для тебя нашлась работа получше!.. Выходи.
Мрак видел как пальцы сжались на кнутовище, готовые при первом признаке неповиновения стегнуть бичом. Втянув голову, он пошел к выходу. Мелькнула мысль, схватить жирного, удавить одним движением, смерть не страшна, но тут же, заслоняя все, выплыл образ той неземной женщины, которая лежала на жертвенном камне...
Сгорбив спину, он покорно прошел мимо жирного. Тот опасливо посторонился. Надсмотрщик все равно не утерпел, с наслаждением стегнул вдогонку:
— Быстрее, черепаха!
Кончик бича вырвал клок кожи, Мрак ощутил как выступила кровь, побежала тонкой струйкой. Он втянул голову в плечи, тихо вышел в коридор. Там, в окружении блистающих жал копий, что кололи в бока, ему одели колодку на шею, пинками выгнали во двор.
Яркое солнце больно стегнуло по глазам. После душного подземелья воздух казался чистым и свежим как вымытая рубашка. Посреди двора стояло четверо невольников. Все в колодках, и все, как заметил Мрак, самые крепкие и злые из гребцов. Они и раньше огрызались на каждый окрик. Мрак спросил шепотом:
— Куда это нас?
— Не знаешь? — буркнул ближайший. Другие молчали, смотрели по сторонам налитыми кровью глазами. Один не утерпел, пнул ногой ближайшего стража. Его тут же нещадно избили древками копий. Остальные лишь смотрели ненавидяще на людей с оружием, сопели, стискивали связанные за спиной руки.
Старший страж заорал:
— К воротам — быстро!
Подгоняемые пинками и остриями копий, невольники сдвинулись с места. Тяжелые колодки задевали соседей, слышался сухой стук. Один упал, стражи подняли пинками. Мрак удерживался на ногах, хотя его толкали и задевали со всех сторон, в бессильной злобе мычал, дергал связанными руками.
Зал с низкими сводами, куда их пригнали, был пропитан запахами пота, страха и ненависти. У Мрака шерсть поднялась на загривке, из глубины горла вырвалось глухое рычание. Рядом шарахнулись, на него поглядывали со страхом.
Здесь были широкие скамьи. Под стеной по широкому жолобу струился поток воды. Не чистый, из него как будто уже пили свиньи, но невольники жадно зачерпывали горстями, плескали в лицо, лакали быстро, часто.
