Ковен избранных - Айви Эшер
– Лахлан подал запрос на твое прочтение? – спрашивает Сабин.
– Да, этим займется кто-то из Европы. Сказал, приедет через пару недель.
– Твое прочтение сделает Тирсон? – спрашивает Райкер, и в его голосе сквозит удивление и своего рода благоговение.
– Я не знаю его имени. Лахлан просто сказал, что он из Европы, – отвечаю я и снова откусываю от сэндвича.
Райкер еще немного с любопытством смотрит на меня, а затем вспоминает о еде в своей руке.
– А что насчет идеи о том, что женщины-кастеры – это хрупкие цветочки? – спрашиваю я.
Этот вопрос не выходит из головы с утренней лекции Сабина. До сих пор никто, кроме него, не обращался со мной подобным образом.
Паладины явно не вполне понимают, как ко мне относиться, но остальные парни без особых проблем воспринимают меня как свою.
– Что ж, думаю, это связано с несколькими аспектами. Первый – женщин-кастеров гораздо меньше, чем мужчин…
– Почему? – перебиваю я.
– К сожалению, женщины-кастеры намного сильнее пострадали от инквизиции, судов над ведьмами и других бесчисленных исторических событий, во время которых женщин убивали за то, что они отличались от остальных или были более могущественными. Из-за этого кастеры, по сути, практически вымерли. Поэтому, когда на свет появлялись женщины-кастеры, их тщательно оберегали и прятали, чтобы не допустить исчезновения нашей расы, – торжественно объясняет Сабин.
– Нынешняя ситуация не столь ужасающа: на одну женщину-кастера в среднем приходится где-то шестеро мужчин. Тем не менее это мышление – необходимость защищать, оберегать и почитать – глубоко укоренилось в нашей культуре, – добавляет Райкер.
– Не говоря уже о том, что нынешние женщины привыкли к тому, что мужчины и ковены буквально сражаются за них и из кожи вон лезут, пытаясь угодить. У женщин сложились определенные ожидания относительно того, как к ним должны относиться и какова их ценность.
– Существованию синдрома хрупкого цветочка способствуют не только мужчины-кастеры, – объясняет Бастьен. – Тебе еще повезло, потому что Лахлан из тех кастеров, кто поддержит любое твое решение в вопросах магии или выбора партнеров.
Я усмехаюсь над этим ложным утверждением. Вряд ли Лахлан когда-нибудь доверит мне что-нибудь выбрать самой.
– Многих женщин-кастеров контролируют сильнее. Если не их семьи, то старейшины. Чем могущественнее магия женщины, тем усерднее старейшины будут стараться свести ее с сильным и выдающимся ковеном мужчин-кастеров. В этом деле процветают политика и сватовство, – продолжает Бастьен.
– Что вы имеете в виду под партнерами? – спрашиваю я.
– Женщины-кастеры выбирают себе более одного партнера, – осторожно отвечает Вален.
– Какого хера? – пискливо спрашиваю я. Затем прочищаю горло и предпринимаю еще одну попытку, менее идиотскую. – То есть в каком смысле?
– Тебе никто не объяснил? – удивленно спрашивает Райкер.
– Эм, нет.
– Ну, из-за перекоса в соотношении женщин и мужчин сложилось так, что женщина-кастер сходится с несколькими партнерами. Благодаря этому многие роды продолжают существовать и не вымирают. Для кастеров характерна полиандрия. Мы думали, ты знаешь, – сообщает Вален.
Твою мать! Может, теория о том, что в моем внезапном влечении к нескольким мужчинам замешана магия, не так уж неправдоподобна. Да, черт возьми, не нужно терзаться от того, что я хочу их… всех их. Ну, может, не считая Сабина – ой, да кого я обманываю, я бы и на него набросилась. Просто заклеила бы ему рот скотчем, чтобы только смотреть и не слушать его грубые, устаревшие, сексистские речи.
– Как это работает? Вы сказали, в этом деле процветает сватовство и всякое такое. Значит ли это, что вы встречаетесь? Типа женщина-кастер встречается с целой группой, или же она встречается с отдельными людьми до тех пор, пока не соберет всех, кого хочет… типа как букет из мужчин?
Я усмехаюсь, воображая это.
– Думаю, нет какого-то универсального способа. Обычно уже сформированный ковен начинает искать подходящую партнершу. Мы собираемся в ковены еще в подростковом возрасте. В большинстве случаев мы вместе растем и вполне естественным образом начинаем выстраивать отношения с кастерами, чьи навыки дополняют наши собственные.
Сабин обводит рукой парней вокруг.
– Мы росли как друзья, но после наших прочтений, когда мы уже решили, что хотим стать паладинами, нам разрешили сформировать ковен. Подобное может происходить и с партнером. Мы растем, зная почти всех женщин в своем сообществе. Старейшины обычно имеют представление о том, какие нужны пары, и способствуют взаимодействию ковена с подходящими женщинами.
– К тому же в разных уголках мира разные старейшины, и они взаимодействуют друг с другом, чтобы подбирать пары по всему миру, – говорит Нокс.
Я съеживаюсь. Да уж, звучит как какой-то жуткий мясной рынок. Я считаю, что это все как-то нездорово. Кучка каких-то старейшин собирается вместе и торгует людьми, как бейсбольными карточками.
– Значит ли это, что вы, ребята, уже нашли себе пару? – выпаливаю я, чувствуя раздражение и легкую панику.
Мне хочется ударить себя по лбу. Я знаю этих парней всего день, ну, чуть больше. Да, мне хочется, как голодному хищнику, наброситься на каждого из них, но это – всего лишь сексуальное влечение. Я не хочу выходить замуж, или связываться с ними, или как там это, черт возьми, называется.
И я абсолютно уверена, что не готова к маленьким магическим детям. Послушать их, так кастеры делают из женщин хрупких племенных кобыл. Не могу сказать, что в будущем представляю себя профессиональным детопроизводителем.
– Нам настойчиво рекомендовали нескольких женщин, но они не сходились с нами так, как нам бы того хотелось. Мы единогласно решили, что лучше ни с кем не связываться вовсе, чем довольствоваться тем, что есть, – отвечает Бастьен.
Он будто хочет сказать что-то еще, но не говорит, и я замечаю, как он обменивается странным взглядом с Валеном.
После откровения Бастьена на меня накатывает жуткое облегчение. Сила этого чувства становится веским аргументом в пользу того, что какая-то часть меня действительно хочет обладать этими парнями, и это пугает. Еще слишком рано, чтобы испытывать подобное.
Мы хорошо ладим, но я недостаточно их знаю, чтобы воображать нечто долгосрочное, и не хочу путать сексуальное влечение с крепкими чувствами. Когда я поднимаю взгляд, то замечаю, что все погружены в какой-то молчаливый разговор между собой. Чем дольше он длится, тем мрачнее становится Сабин и тем больше я запутываюсь.
Я явно не в теме – типичная история в последние дни. Решаю, что разговор стал излишне серьезным, и поэтому встаю – а на моем лице растягивается озорная улыбочка.
– Последний, кто окажется в воде, до конца дня будет на побегушках! – кричу я и срываюсь с места, едва успев закончить фразу.
За спиной раздаются звуки потасовки, и,
