Безжалостный король фейри - Лея Стоун
Я гордилась тем, что умею хорошо скрывать эмоции. То, чему я научилась, тренируя свои способности. Эмоции и сила связаны, поэтому контролировать эмоции означало контролировать свою магию. Но в этот момент я не могла сдержать слезу, скатившуюся по моей щеке, и порыв ветра, от которого снаружи задребезжало оконное стекло.
Это было осознание того, что Люсьен любил меня так, как я всегда мечтала, чтобы меня любили. Безоговорочно. Не заботясь о том, что подумают другие, или о репутации.
Он нежно стер слезу с моей щеки.
– Я не очень хорошо разбираюсь в женских эмоциях. Это слезы счастья или нет? – Он с беспокойством посмотрел на меня.
Я рассмеялась, желая потянуться к нему и поцеловать, но в комнате, полной людей, я не могла этого сделать.
– Слезы счастья. Увидимся завтра на нашей свадьбе.
Сейчас раннее утро. Если я отправлюсь прямо сейчас и быстро соберу вещи, то смогу вернуться сюда со своей семьей завтра после полудня.
Теперь в его глазах потрескивал огонь.
– До завтра. – Он снова притянул мою руку к губам и поцеловал ее тыльную сторону.
Пайпер оставила все мои вещи в моих покоях в Зимнем дворце. Не было никакого смысла привозить их во двор Осени только для того, чтобы потом снова везти обратно. Мы быстро скакали верхом, зная, что без экипажа это будет сделать легче. Люсьен настоял на том, чтобы послать со мной солдата, хотя мы находились в моем собственном королевстве, и я подчинилась, чтобы он был счастлив.
Снег уступил оранжевым и желтым деревьям, и когда мы проезжали через деревню Осеннего двора, я махала рабочим у рыночных прилавков. К тому времени, когда мы добрались до моего дома, я была измотана и проголодалась, но мне было все равно. Я была взволнована так, как никогда в жизни. Хотя на горизонте маячила война, мое счастье творило невероятные вещи.
Я спрыгнула с лошади и попросила Пайпер и солдата отвести ее в амбар. А после помчалась в небольшой дворец Осеннего двора, в котором прожила всю свою жизнь. Мне не терпелось рассказать маме и папе о предстоящей свадьбе. Поспешность удивит их, но, в конечном счете, я надеялась, что они будут счастливы за меня. Мы все знали, что королева Найтфолла слишком долго хранила молчание, и теперь, когда у нас были доказательства того, что она крадет силы фейри и поглощает их, я знала, что мой отец согласится с Люсьеном в том, что нам нужно объединить силы и нанести незамедлительный удар.
Во дворе перед домом стояла незнакомая карета, в которой сидело более полудюжины мужчин, одетых в серые дорожные плащи. У моего отца часто бывали гости из королевства, поскольку он был действующим лидером в этих краях и отвечал за все, что здесь происходило, но… когда я шла мимо этих людей, у меня мурашки побежали по коже. Они прятали свои лица, а дверь повозки была закрыта покрывалом, скрывавшим эмблему.
Повернув ручку входной двери, я проскользнула внутрь мимо нескольких дворцовых слуг и направилась прямо в кабинет своего отца.
Я услышала приглушенный разговор внутри него, два мужских голоса, один принадлежал моему отцу, а другой…
Я широко распахнула дверь и прорычала:
– Марсель.
Летний принц развернулся с лживым оскалом:
– Здравствуй, дорогая.
Мой отец слегка подпрыгнул при виде меня.
– Мэделин, ты дома.
Ветер в комнате переменился, и у него начался нервный тик, как всегда, когда он играл в карты, раздувая ноздри.
– Что происходит? Что ты здесь делаешь, Марсель?
Марсель сердито взглянул на меня в ответ на мое обращение к нему без титула.
– Принц Марсель… – Отец встал и отошел от стола. – …прибыл, предлагая тебе руку и сердце, чтобы тебе не пришлось выходить замуж за этого чудовищного короля Торна, как ты так точно выразилась на прошлой неделе.
Предлагая руку и сердце? Что? Его слова приковали мое внимание к тому, что находилось на его письменном столе. Поверх подписанного документа стоял маленький сундучок с сокровищами, похожий на тот, который используется для выплаты выкупа.
Мое сердце заколотилось где-то в горле.
– Я уже помолвлена, отец. Я только что объехала все королевство, объявив о своей помолвке с королем Торном, который, как я рада сообщить, совсем не чудовище.
Марсель отошел и оказался позади меня, а папа подошел ко мне спереди.
– Король Торн пока не заплатил выкуп, – произнес мой отец, не в силах встретиться со мной взглядом. – Так что я вполне вправе принять другое предложение.
– Разумеется, нет, потому что он выплачивается в день свадьбы! – закричала я, потянув ветер из приоткрытого окна в кабинет отца.
Марсель внезапно схватил меня сзади за запястья, а затем что-то ущипнуло их, и кожу словно обожгло. Я всхлипнула, когда болезненное жжение распространилось от моих рук к груди, и ветер, который я потянула, превратился в застоявшийся, неподвижный воздух. Когда я выдернула руки перед собой, чтобы посмотреть, что он сделал, то запричитала.
– Кастрационные наручники? Марсель, нет. – Я потянулась за своей магией, но встретила сопротивление, а затем ничего, как будто потянулась в зияющую пустоту. – Папочка! – вскрикнула я, запаниковав.
Из моего горла вырвался всхлип. Кастрационные наручники предназначались для тех, кто был осужден за преступления. Они обращали их магию таким образом, что те становились бессильны.
Папа широко распахнутыми глазами смотрел на Летнего принца.
– Марсель, какого Гадеса ты надеваешь наручники на мою дочь, как на преступницу?!
– Она уже нападала на меня, всего несколько дней назад. Я не допущу, чтобы это случилось снова. Она чрезвычайно могущественна. Я сниму их, как только она успокоится. Даю вам слово. – Он говорил приторно-сладким голосом, и я оправилась от шока и упала на колени перед отцом.
– Нет, прошу, папа. Не делай этого. Я люблю Люсьена. Грядет война, и встать на его сторону – единственный правильный выход! – Я цеплялась за его ногу, прямо как в детстве, когда он возвращался домой после долгой недели в пути.
Наклонившись, он приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза. Когда я это сделала, то чуть не умерла от страха. Он не собирался менять своего решения. Я знала этот взгляд, эту необратимость.
– Марсель отправился к королеве Найтфолла и заключил сделку. Она не тронет Осенний, Весенний и Летний дворы в предстоящей войне, если мы отделимся от Зимы и не присоединимся к грядущей битве, – сообщил он. – Я должен думать о нашем народе. О твоей матери и сестре.
Я ахнула, вскакивая на ноги так быстро, что чуть не сбила его с ног.
– Предатель! – прокричала я ему в лицо. – Трус! – вскрикнула я, и по моим щекам потекли слезы. – Ты продал нас королеве! Ты продал меня Марселю!
Мой отец вздрагивал при каждом слове, и меня это радовало. Я надеялась, что это доставит ему адскую
